О дни и ночи
тех
военных лет,
Которые теперь
легли в скрижали,
Мы с ними вместе жили
и мужали;
Мы с ними вместе
жизнь свою решали
И поколений будущих…
Нам вслед
Идущих
робко
и не робко,
Порой
едва нащупывая тропку,
Ту тропку,
что была
дорогою побед.
Но нет!
Но нет,
она не зарастет!
Не зарастает
славы
след полынный –
По всей земле
протянут
нитью длинной,
Через моря
и острия высот.
Да разве позабыть
величье
Красной площади?
Дождливый летний день
и солнечные блики.
Знамена вражеские
по земле
волочатся,
Добытые
в сражениях
великих.
Волочатся,
коричневые,
черные,
Со свастикой
и золотом
расшитые:
Штандарты танковые,
лётные и горные,
За ними все
дивизии разбитые.
Волочатся,
волочатся,
волочатся,
Летят
и падают
к подножью Мавзолея, –
И только властвуют
и высятся на площади
Знамена те,
что и сейчас алеют.
…Время,
время идет,
наступает на нас.
Мы во власти
безжалостной
времени.
Но одно мы храним,
как наказ,
как приказ,
И согласны
нести
это бремя.
Бремя памяти,
бремя гордости,
Бремя подвигов,
бремя мужества.
Сохраним,
пронесем все
без робости,
Голова у нас
не закружится.
Наши земли,
свободу
пытались отнять,
Нас мечтали увидеть разбитыми.
Нет!
Стоим как стояли.
И Родину-мать
Никогда
не дадим мы в обиду!
Никому не дадим,
даже тем борзописцам,
Что пытаются
прошлое перечеркнуть,
Все, что сделано нами
и что уже
высится,
Все прошедшее наше,
весь путь.
Это кража со взломом,
но не сейфа с банкнотами,
Не квартиры одной…
Это кража души.
Говорят:
недовольны
прожитыми годами,
Потому их под прессом
бумажным души,
Пачкай грязью,
водою болотною;
Как копьем,
протыкай их пером.
Пусть юнцы
писанину
прочтут эту
рвотную,
Пусть забудут о том,
что гремел
над планетою гром.
Ах, какие они хитроумные птицы,
Убедить
захотели меня,
Что я жил
тридцать лет,
задыхаясь в темнице,
Что ходил,
кандалами звеня.
Нет,
не дам
отобрать у меня
эти годы!
В эти годы
я все свое сердце вложил;
Все, что мог,
что умел,
этим годам отдал.
Не один,
а со всеми
я строил и жил.
Обокрасть захотели –
не меня –
миллионы,
Тех, кто поднял страну,
кто сражался,
хотят обокрасть, –
Нашу жизнь, и Победы,
и наши Законы,
И не просто всех нас –
нашу Власть.
Не дадим!
Как не отдали
земли святые.
Все отбили обратно
и здесь
отобьем!
Слышишь, юноша!
По площади Красной
литые
Гвардейцы шагают
так, что кажется – гром!
Здесь шагают не те,
что прошли
в Сорок Пятом, –
Те уже отслужили,
ушли на покой.
Но и те, что идут, –
это тоже
солдаты,
С тем же сердцем
и с той же душой.
И знамена над ними
развеваются те же.
Слышишь, юноша!
Их жизнью своей
береги!
Сохранилась у них
весенняя свежесть,
Сорок Пятого года
литые шаги.
… Время,
время идет,
наступает на нас.
Мы во власти
безжалостной
времени.
Но одно мы храним,
как наказ,
как приказ,
И согласны
нести
это бремя.
Бремя памяти.
Бремя гордости.
Бремя подвигов.
Бремя мужества.
Сохраним,
пронесем все
без робости,
Голова у нас
не закружится!
… Ордена гремят,
и медали звенят,
Поколения
на ветру стоят.
На сквозном ветру
в гимнастерочках,
Чисто стиранных,
перестиранных.
А ряды, ряды –
кой-где вырваны –
Вдаль глядят на поля,
на пригорочки.
Есть на что смотреть…
На былинные
Степи Курские,
Сталинградские, –
Где аллеи в ряд
тополиные,
Где могилы горькие
братские.
Почему же так
их у нас зовут,
На Руси зовут
бесперечно?
Оттого зовут,
что герои идут
Рядом,
вместе идут,
прямо в вечность.
Незнакомые все,
все из разных мест,
Речью-говором
непохожие.
А легли навек,
словно братья здесь,
И для всех матерей
все пригожие.
Все пригожие,
все пригожие,
Все красивые,
все хорошие;
Сыновья,
что уже не состарятся,
А навек они
молодыми останутся.
Им бы жить да жить,
Песни петь, любить,
А их нет в живых –
не полюбятся…
Пусть покой их свят,
Брату – каждый брат,
Все по имени
не забудутся.
Ты поднимаешься
над Волгой
на курган,
Где лица мертвых
кажутся живыми, –
И упадет,
кружась,
к твоим ногам
Листок осенний,
словно чье-то имя.
Осенний ветер
дал ему движенье,
Как в те,
теперь уже далекие года,
Которые никто и никогда
Уже не вычеркнет
коварным небреженьем.
Не вычеркнет!
Не вычеркнет!
И не сотрет,
Как на доске мелок
легко рукой стирают.
Все вбито камнем,
бронзой,
не сгорая,
Когда надгробья золотит восход.
Опять,
опять ты вспомнишь этот миг,
Смотря на это
вечное величье
Читателей
рождающихся книг,
Которым мужество
являлось как обычай.
Отсюда
перекинуты мосты
В тот мир,
что даровал
нам землю эту
кровью
Мальцов,
еще не знавших
свою кровлю,
Как знаешь дом свой
в эти годы ты.
Ах, юноши и девушки,
и смех их,
и веселье,
И радость жизни,
невесомость слов,
Весенних,
в маках полевых
из снов, –
Пусть будет
это
навсегда со всеми!
С детьми растущими
и с внуками,
которых нет,
Но те, кто некогда
поднимет к солнцу руки, –
Они придут
без горестей и бед,
Беря историю
без спроса
на поруки.
Им отвечать за все
и все хранить,
Лелеять,
поднимать все выше,
выше
И этот луг,
что красным маком
вышит,
И каждый
памятью воздвигнутый гранит.
Все в руки им –
безбрежное богатство
И алый,
звонкий,
как зарница, флаг;
И главное –
завещанное братство,
Такое же,
что было
в тех боях!