Когда вера коснулась души молодого, чуткого народа русского, тотчас же стало появляться в этом народе множество личностей, напоминающих собою, драгоценными качествами их души, евангельских мироносиц.
Они являлись в разных общественных положениях: в великокняжеских и царских семьях, среди родовой знати, среди городских сословий и крестьянского населения.
И чудное чувство волнует грудь, слёзы восторга заволакивают глаза, когда начинаешь любоваться этим длинным рядом святых и праведных жен.
Какая собранность духа, какая сила убеждения, какой возвышенный строй жизни…
Вот супруга Ярослава Мудрого, благоверная великая княгиня Анна, воспитавшая святого сына, Владимира Новгородского… Вот изумительная княжна Евфросиния Полотская, писатель и учёный, отрекшаяся от мира, в затворе тесной кельи своей, на полатях Спасского храма основанной ею обители переписывавшая книги и цену своей работы втайне раздававшая бедным, завершившая земной век свой в Святой Земле и чрез много веков принесшаяся мощами своими в торжестве от старого Киева в свою обитель…
Вот страдалица тяжёлого татарского ига, которое у неё истязало и замучило супруга, сыновей, внука, многоскорбная, многотрудная, многослёзная благоверная великая княгиня, преподобная инокиня Анна Кашинская, верность вере возлюбившая выше земного счастья и уговаривавшая супруга, пред отъездом в Орду, лучше умереть, чем поклониться истуканам, и после обрушившихся на неё потерь в тиши кельи скрывшая своё неисходное горе и богатство своих загробных надежд.
Вот, на страже старого Суздаля красуется невеста Христова, благоверная преподобная княжна Евфросиния, от брака с умершим женихом земным обручившаяся Жениху Небесному, – чудотворно охранявшая от врагов свою обитель.
Вот ещё Московская великая княгиня, преподобная Евдокия-Евфросиния, поддерживавшая могучим духом своим Димитрия Донского, супруга своего, в великой борьбе с Мамаем, и от вдовства ушедшая вся в подвиг, почивающая, как слава и хвала русских женщин, в основанной ею в Москве Вознесенской обители.
А дивная блаженная Юлиания Осоргина, помещица села Лазаревского, домовитая хозяйка и тайная молитвенница, питавшая в дни «великого глада» народ хлебом из лебеды – и казался тот хлеб, за молитвы её, слаще пшеничного хлеба других домов.
А основательница Серафимо-Дивеевской обители, болярыня Агафия Симеоновна Мельгунова, источившая богатство своё на возведение храмов, как «раба купленная» работавшая на крестьян, ночью тайно ожинавшая полосы маломочных, во время отъезда села в поля мывшая, кормившая, одевавшая в сшитые ею одежды сельскую детвору…
А великая княгиня Александра Петровна, во иночестве Анастасия, отдавшая жизнь уходу за больными, и – сама недужная – спавшая с дверью кельи, отворенною в больничную палату, встававшая при всяком стоне больных и шедшая к ним с утешением…
И, кроме этих известных, кроме тех, чьи лики уже светят нам с икон: сколько ещё прошло над русской землёй этих жен, чьё сердце так сильно, так самоотверженно билось для Христа!
Вспомним же и то, что сказал Он: «То, что сделали вы для одного из малых сих: то для Меня сотворили»… А мало ли сделала «для малых сих» русская женщина?
В аде военного лазарета «сестра милосердия» в белой косынке, склоняясь к одру мученической смерти с небесной улыбкой на устах, как ангел-утешитель; сельская «учительша» в холодной школе, за жалкие гроши обучающая разумных детей, жена-мать, часто оскорбляемая, непонятая, покрывающая пороки и слабости мужчины, в тисках, в условиях невыразимо трудных подымающая на ноги многочисленную семью: ведь это все единоправные тем, евангельским мироносицам, – это все жены, посвятившие жизнь одной высочайшей идее!
Публикация М.А. Бирюковой
* Русский Паломник. 1912. № 15. С. 235.