Война между Российской и Японской империями по сути дела решала главный вопрос – кому достанется долговременный, выгоднейший политический, экономический военный контроль за богатейшими территориями северо-восточного Китая (Маньчжурии), Кореи и акваторий Желтого и Японского морей. На первый взгляд оценка хода и исхода войны, проанализированной с достаточной тщательностью, однозначна и в нашей и в мировой историографии. Россия потерпела сокрушительное поражение, не решив ни одной из поставленных перед страной и Вооруженными силами задач.
И это не вкусовые, субъективные утверждения. Все основывалось на тщательном, многомесячном изучении фактических материалов, связанных с событиями войны. Достаточно сказать, что в Главном управлении Генштаба русской императорской армии была в 1906 году учреждена специальная Военно-историческая комиссия во главе с генерал-майором В.И. Ромейко-Гурко из 35 лучших специалистов, которые четыре года изучали десятки тысяч документов и выпустили в свет девяти томный в 16 книгах научный труд «Русско-японская война 1904-1905 гг.». Такая же комиссия работала в Морском генеральном штабе 10 лет и тоже над 16 томами исследований. Докопались, как говорится до руды, не оставив без внимания малейших фактических неточностей. К этому можно прибавить богато иллюстрированное шести томное популярное издание истории войны, на переплете которого сошлись в смертельной схватке русский двуглавый орел и японский дракон.
Помимо этого, вышло в свет множество других авторитетных изданий воспоминаний, размышлений о минувшей войне крупных военных специалистов, участников боев и просто любопытных авторов. Не буду перечислять десятки, сотни имен от фельдмаршала Д.А. Милютина до полкового священника отца Митрофана Серебрянского
Опыт войны внимательно изучался и за рубежом. Особенно в этом преуспела Западная Европа. После Франко-прусской и Русско-турецкой войн 70-х годов 19-го века до начала схватки России с Японией просто не было войн крупного масштаба, да еще с привлечением значительных сил армии и флота. Европейские армии вообще забыли, как это нужно воевать на самом деле, а не на картах. Поэтому уже с 1906 года начали выходить в свет книги, другие материалы с обобщением опыта Русско-японской войны. Особенно преуспели в этом военные теоретики, историки Германии и Австро-Венгрии. Там, в течении 10 лет отдельными выпусками выходили «Отдельные очерки о Русско-японской войне» и «История войны на море». Не отставали наши вековые заклятые партнеры британцы со своей «Официальной историей войны». В общий хор вступили и быстро набирающие мощь американцы, ибо в японской армии с началом войны работала большая группа американских военных наблюдателей, в числе которых были будущие полководцы П. Марч и Дж Першинг. А уж как разродилась японская официальная и популярная литература и сказать трудно. По известным причинам главным трудом стало «Описание военных действий на море и на суше в 37 и 38 годы Мейдзи». Если к этому прибавить многочисленные записки западных военных агентов, корреспондентов при штабах воюющих сторон, то станет совершенно понятно – не раскрытых тайн войны просто не может быть.
Война получила немедленный отклик в искусстве. Картины художников Верещагина, Неймана, Самокиша. Знаменитые романы Степанова «Порт-Артур, Новикова-Прибоя «Цусима», японца Сакураи «Живые снаряды». Бессмертный вальс Ильи Шатрова «На сопках Маньчжурии», песни «Плещут холодные волны, «Наверх вы товарищи, все по местам», «Раскинулось море широко». Японские песни «Боевой товарищ». «Цусима». Художественные кинофильмы «Порт-Артур». «Крейсер «Варяг», японский фильм «Высота 203». Все это образцы большого искусства на века.
И все же. Все же. Заинтересованному человеку, особенно знакомому со многими вышеперечисленными работами, очень скоро становится понятно, что не все так однозначно в твердо установившихся оценках хода и исхода войны. Сразу же возникает некоторое дежавю с Восточной (Крымской) войной. Действительно в обоих войнах Россия потеряла основную часть военно-морского флота. Там героическая оборона Севастополя, здесь – героическая оборона Порт-Артура и их трагическая гибель. Это заметно сразу. А потом начинают возникать вопрос за вопросом. Теперь уже не возникает сомнения, по крайней мере в нашей историографии, что Россия Восточную (Крымскую) войну не проиграла, а потерпела лишь частное поражение. Сдали Севастополь, но покорили полностью Кавказ, отбили соединенную Европу на Балтике, Севере и даже на Камчатке. Да и потери противников оказались вполне сопоставимы. И где тут разгром? Не прошло и 20 лет, как Россия вернулась на мировую арену первоклассным основным игроком. В войне с Японией мы бесспорно тоже потеряли большую часть военно-морского флота, после длительной борьбы капитулировали в Порт-Артуре. Потерпели ряд необязательных поражений в Маньчжурии. Но что же в итоге? Почему вопреки всякой логике после победоносного Мукдена, уже через два дня после блистательной Цусимской победы японцы тайно обратились к американскому президенту Теодору Рузвельту с ОТЧАЯННОЙ просьбой о посредничестве в мирных переговорах с Россией. Копнув глубже, мы заметим, что это была уже третья попытка японцев. Впервые японцы запросили мира еще в июле 1904 года, ровно за месяц до их «блестящей победы под Ляоянем.. А уж потом было взятие Порт-Артура, где они потеряли втрое больше людей, Потом победоносный Мукден.
Как тут не согласиться с видным историком А. Сахаровым: «Мукден как раз и был такой последней битвой, последним поражением, вернее отступлением русской армии, после которого Япония воевать дальше практически не могла». А Россия только-только набрала еще и не полную силу, но против каждой японской дивизии у нас был уже корпус. И Цусима ничего не изменила в стратегии войны и не имела решающего значения для ее исхода. Материальные и моральные силы Японии катастрофически упали, в армию набирали мальчиков призыва 1906 года. Япония надорвалась. Справедливости ради, надо сказать, что после многих лет у нас появились попытки нарисовать истинную картину тех событий. Я имею ввиду работы известного историка членкора РАН А. Сахарова, историков А. Лобанова, Д. Лихарева, Е. Мезенцева и других, которые убедительно развенчали главный миф, связанный с ходом и итогами войны. И мы в нашей конкретной работе, не вдаваясь в общеизвестные факты все-таки отметим несколько важных моментов истории «несчастной войны». Попытаемся избавить читателя от некоторых стереотипов. Конечно, не претендуя на истину в последней инстанции.
Дальневосточный вопрос
По-настоящему Дальневосточный вопрос возник только к концу 19-го века. До этого на богатейшем во всех отношениях районе мира существовало относительное затишье. Особенно по сравнению с Европой, ее непрекращающимися войнами за европейское (мировое) господство. Даже спокойнее событий на Ближнем Востоке, в Африке. Это не означает полную тишь и благодать. Просто главные страны Дальнего Востока, а это, прежде всего Китай, Япония, Корея уже долгое время прибывали в состоянии какого-то цивилизационного застоя, закрытыми от всего мира многовековыми традициями и всем укладом жизни. Там, особенно в Китае, Кореи, да и в Японии все еще сильно и дурно попахивало средневековьем с его феодальной раздробленностью и межрегиональной враждой. А ведь какие были цивилизации – родоначальники пороха, бумаги, компаса, фарфора, книгопечатания и прочих достижений человеческого разума, недоступных спесивой Европе. Кстати, в некоторых постулатах до сих пор.
Больше всего не повезло Китаю и Корее. Конечно, Европа не могла обойти вниманием такие богатейшие, неосвоенные ею территории. Главным бенефициаром выступала, конечно, Великая Британия. Мало ей было Индии, Канады, Австралии, Новой Зеландии, половины Африки и Ближнего Востока. На пике могущества она владела всем миром, и это могущество требовало постоянного наращивания мощи, богатства за счет все новых колоний. Начали с открытого грабежа Китая. Не вдаваясь в общеизвестные подробности, отметим первую так называемую Опиумную войну 1840-42 годов с династией Цин. Итогом стало присоединение к британской империи Гонконга, который только совсем недавно вернул себе Китай. Аналогично, по-хозяйски англичане обосновались в Нанкине, Шанхае, Амое. Через 15 лет одурманенные победой над Россией в Восточной (Крымской) войне, уже вместе с давними «недружественными союзниками» французами окончательно довели Китай до экономической, вассальной зависимости, захватив Пекин, Кайтон. Англия прибрала к рукам всю территорию Китая по реке Янцзы южной части Изгомундского полуострова. В китайских портах обосновались и французы, «получив» концессии на строительство железных дорог. Кстати, подсуетились и мы, но вполне справедливо по Пекинскому договору 1860 год. Возвратив себе отторгнутые прежде Китаем Приамурский и Уссурийский край. Англичане захватили без всяких договоров принадлежащую Китаю Бирму. До Кореи руки европейцев пока не дотянулись. В целом же все были довольны друг другом и вроде бы успокоились, если бы не появившиеся на арене два новых игрока.
Главным из них оказалась, как не странно, Япония. Япония до середины 19-го века по сравнению с Китаем и Кореей была страной, более закрытой от внешнего мира. Полностью был открыт для иностранных судов только порт Нагасаки, и это в то время, когда по Китаю и Корее уже во всю гуляли «европейские цивилизаторы». Собственно, Корея, по сути, оставалась еще частью Китая. Как себя чувствовали в Японии иноземцы можно хорошо представить, прочитав знаменитый на все времена роман Ивана Гончарова «Фрегат Паллада». Конечной точкой путешествия в середине века нашего корабля как раз и являлась Япония, с которой глава миссии адмирал граф Е.В. Путятин и установил первые официальные отношения. Роман касается взаимоотношения наших моряков с японцами, но это можно было отнести к каждому европейцу.
Япония во многом выделялась среди своих азиатских соседей именно закрытостью из-за ряда причин. Прежде всего это была страна, лишенная природных богатств, горная, непроходимая, труднодоступная и не очень привлекала европейцев. Сначала грабить было нечего, да и некого. При этом, это была отдельная цивилизация, единое целеустремленное государство без всяких китайских разборок и разногласий. Единый народ, спаянный верой в божественного микадо (императора), достаточно образованный, чрезвычайно трудолюбивый и терпеливый. Этот народ нужно было только направить в нужное русло. И направили.
Европейцы и американцы не могли долго терпеть такой самобытности и все-таки подтолкнули японские правящие круги к революционным преобразованиям. С момента начавшейся в 1868 году эры реставрации Мэйдзи – реставрации власти божественного микадо, началось крушение старых феодальных порядков и переход к капитализму с японской спецификой. Переход практически мгновенный, который и мог совершить именно японский народ в целом, от крупного феодала, предпринимателя до беднейшего крестьянина. Такова Япония, и нам не трудно в этом убедиться даже сейчас. Страна открылась для иностранцев, иностранного капитала. При сохранении феодальных пережитков начала быстро развиваться современная японская экономика. Очень помогали японцам американские советники, специалисты, инженеры, техники, квалифицированные рабочие. США провозгласили доктрину «открытых дверей» – свободной торговли со всеми странами Дальнего Востока, и прежде всего с Японией. В стране появились совершенно новые заводы и фабрики, железные дороги, зарождался японский рабочий класс. Особенно успешно развивалась обрабатывающая, легкая промышленность, росла внешняя торговля. Ее оборот с 1868 года за какие-то 20 лет вырос с 26 млн. иен до 453 млн. Протяженность железных дорог увеличилась в 5 раз, водоизмещение парового торгового флота выросло с 21 тыс. тон до 577 тыс. Вложения в производство различных машин увеличилось 53 млн. иен до 104 млн. Но всей этой бурно развивающейся индустрии требовалось стратегическое сырье, которого в стране не было и без которого страна стала задыхаться. Выход оставался один – взять это сырье силой у соседних стран. Тем более, по японским понятиям по определению эти страны и были предназначены стать сырьевой базой для Великой Японии. Японцы уже давно считали себя первыми во всей Азии. Настало время, когда в Токио поняли – армия и флот набрали нужную силу и пора доказывать свое первенство.
Ближе всего находилась Корея, всего-то через Цусимский пролив. В Токио ее считали «ножом, направленным в сердце Японии». А поскольку Корея была в то время, по сути, колонией Китая, то и принималась, как будущий плацдарм покорения и самого Китая с его неисчислимыми богатствами. Наступать на Корею начали еще в 1876 году с дипломатических угроз Китаю, и добились от него договора о «независимости Кореи», попутно захватив порты Пусан, Кенсан, Чемульпо. Китай, конечно, возмутился, но японцы только этого и ждали, развязав в 1894 году быстротечную войну с Китаем. Коротко говоря, японская армия, сосредоточенная к тому времени в Корее, в ряде сражений разбила китайскую армию в Корее и Маньчжурии. Китайский флот, потерпевший поражение в устье реки Ялуцзян, укрылся за фортами хорошо укрепленной крепости Вэйхай, но через месяц в феврале 1895 года комбинированной атакой с суши и моря полностью уничтожен. В марте этого же года японцы высадились на Тайване. Вот когда Тайвань, ставший японской Формозой, был оторван от континентального Китая и остается таковым доныне. Впрочем, не будем забывать, что Гонконг был оторван еще раньше. И где он теперь?
17 апреля 1895 года Китай вынужден был подписать Симонсекский договор. Согласно договору к Японии отошли Тайвань (Формоза), Пескадорские острова (Пэнхуладао) и Ляодунский полуостров с крепостью Порт-Артур. Китай признавал полную независимость Кореи и обязан был уплатить контрибуцию в 200 млн. лян, что составляло треть ВВП Японии и ее трехгодовой бюджет. Рассматривалась возможность экспансии Японии в Индокитай.
Такой исход войны сначала озадачил, а потом и возмутил прежде всего европейцев, которые были уверены, что Китай, да и весь Дальний Восток у них в кармане. А тут появилась «как бес из табакерки» какая-то Япония. Да и России было совсем не безразлично с каким соседом ей жить на тысячекилометровой границе. Засуетились и американцы, для которых открывающиеся рынки Дальнего Востока, Индокитая были лакомым кусочком. Японцы явно обнаглели, поступают не по понятиям. Так возник Дальневосточный вопрос, который окончательно не разрешен до настоящего времени. Немедленно образовался тройственный союз Германии, Франции, России. Японцам уже в апреле 1895 года была вручена тройственная нота с требованием в ультимативной форме отказаться от Ляодунского полуострова. К союзникам как-то незаметно примкнули Великобритания и США. У Японии просто не было сил противостоять такому союзу, и она безропотно пошла на уступки. Союзники сразу забыли о союзнических договоренностях и поспешили как можно скорее урвать для себя хоть что-то. И началось. Германия без консультаций с союзниками «арендовала» китайский порт Циндао. Французы полностью оторвали от Китая Вьетнам. Англичане окончательно утверждаются в Бирме, нацелились на китайский порт Вей-хай-вей у северного побережья Шандунга. Засуетились и американцы. После недавнего захвата островов Гавайи, Гуама и Филиппин они тоже устремились в Китай. Правда пока экономической экспансией усиливая ввоз капитала, развития концессий. Сенатор А. Беверидж не уставал твердить: «Мы не отступим от возможностей, открывающихся для нас на Дальнем Востоке» Спящий Дальний Восток забурлил, и японцы поняли насколько сильно вредят их интересам новоявленные партнеры. Более всего их беспокоила такая близкая Россия.
Надо сказать – наше освоение Дальнего Востока усиленно началось с середины 19-го века и всегда мирным путем переговоров со слабеющим цинским Китаем и возрождающейся императорской Японией. У Китая в 1858 году по Айгинскому договору мы получили Амурскую область, а в 1860 году по Пекинскому договору Уссурийский край, Приморье, где и был заложен Владивосток. В Японию в 1853 году прибыла русская военная эскадра вице-адмирала Е.В. Путятина, установившая дипломатические отношения. С тех пор и до конца века японский порт Нагасаки стал естественной обязательной стоянкой русских торговых и военных судов на Дальнем Востоке. Русские моряки и прижившиеся там купцы, ремесленники, обыватели быстро нашли с японцами общий язык, жили в взаимном уважении и даже дружбе. В 1855 году был заключен Симодский договор, по которому Курильские острова к северу от острова Итуруп отходили к России, а Сахалин подходил под совместное владение обеих стран. В 1875 году по Петербургскому договору весь Сахалин переходил к России в обмен на передачу Японии всех 18 Курильских островов.
Скажем прямо – жили вполне мирно и спокойно. Освоению нами Дальнего Востока мешала малочисленность русского населения огромного края и его удаленность от центральной России. Лучше всех это понимал государь император АлександрIII, который еще в начале своего царствования уделял самое пристальное внимание Дальнему Востоку, и уже к концу 80-х годов принял решение о строительстве уникальной по тем временам Транссибирской железной дороги. Магистрали от Челябинска до Владивостока. Более того, в 1890 году он отправляет сына и наследника Николая в путешествие на крейсере «Память Азова» на Дальний Восток с заходом в европейские порты, Египет, Индию, Сиам, Китай, Японию и возвращению сухопутным путем из Владивостока через всю Сибирь. Цесаревич, несмотря на покушение в Японии, был очень доволен таким путешествием и просто очарован Дальним Востоком, его просторами, несметными богатствами. И, конечно, с благодарностью принял назначение председателем комитета по постройке Транссиба. Более того, вступив после смерти отца на трон он первым делом заявил, что рассматривает усиление и укрепление влияния России на Дальнем Востоке, как важнейшую задачу именно своего правления. Транссиб, длиной в 7 тысяч верст был здесь ключевым моментом. Сократить время в пути с 18 месяцев до 18 дней дорогого стоило.
В мае 1891 года строительство дороги началось и к концу Японо-китайской войны дорога дошла до Читы. Правда, образовался разрыв около Байкала, который приходилось преодолевать переправой через озеро.Круго-байкальская ветка дороги предусматривалась обязательно, но теперь важнее было определиться, как дальше вести дорогу к Владивостоку – по непроходимым дебрям вдоль Амура, или через равнинную территорию Манчжурии. В Петербурге сразу развернулась дискуссия. Главный железнодорожник страны С.Ю. Витте (все помнили какую революцию он произвел в железнодорожной отрасли, как блестяще организовал движение во время Русско-турецкой войны – С.К.) настаивал направить дорогу кратчайшим путем через Маньчжурию. Это позволял и благоприятный ландшафт, и сокращение маршрута, и возможность усиления экономического, политического, военного влияния России в Китае, на всем Дальнем Востоке. Дело оставалось за Китаем, а он после неожиданного «освобождения из когтей японского дракона» был готов вступить в союз с кем угодно, лишь бы против японцев. За год войны китайцы быстро поняли, что японцы уготовили им не просто колониальную судьбу, но настоящее рабство. Китайцев они за людей не считали и убивали при малейшем неповиновении. Другое дело русские. Эти даже по сравнению с остальными «спасителями от японцев» были самыми простодушными и дружелюбными.
Петербург начал переговоры с Пекином о получении концессии на строительство железной дороги через Маньчжурию (КВЖД) в мае 1896 года, когда на коронацию Николая II в Москву прибыл с дружественным визитом самый влиятельный китайский политик канцлер Ли-Хун-Чжан. Договорились быстро, ибо уже первая статья будущего договора гласила: «Всякое нападение, направленное Японией либо против русской территории в Восточной Азии, либо против территории Китая или Кореи, повлечет за собой немедленное приложение настоящего договора». Более всего обхаживал Ли-Хун-Чжана министр Витте, упирая на главное: «чтобы Россия могла поддержать целостность Китая, ей необходима железная дорога, по которой можно перебрасывать войска». Уже 27 августа договор на строительство и эксплуатацию КВЖД сроком на 80 лет, с возможностью выхода из него Китая через 36 лет, был подписан. Формально концессию получило не русское правительство, а Русско-китайский банк немедленно учрежденный, да еще и с соучастием французских капиталов. Главным здесь являлась все-таки Россия по размеру капитала, содержанию охранной полосы вдоль всей дороги, таможенных льготах.
Через 5 месяцев строительство продолжилось от станции Чита стремительными темпами. И это подтолкнуло к расширению собственного влияния зарубежных концессионеров, особенно Германии и Англии. Китай продолжали рвать на части. Кайзер Вильгельм II по родственному тогда еще опекавший молодого Николая II, убеждал его, что они делают общее дело: «Я с интересом буду ожидать дальнейшего развития нашего дела и надеюсь, что как я охотно помогу тебе уладить вопрос о возможных территориальных аннексиях для России, так и ты благосклонно отнесешься к тому, чтобы Германия приобрела порт где-нибудь, где это не стеснит тебя». Именно тогда в Петербурге появилась идея о приобретении на китайском побережье незамерзающего порта, в котором можно было базировать мощный русский военный Тихоокеанский флот. Владивостокский порт на зиму замерзал, и в то время держать там эскадру было проблематично. До сих пор идут споры наших историков, публицистов о том, стоило ли ввязываться в этот проект. Сейчас наш Тихоокеанский флот базируется во Владивостоке и на Камчатке, и ответ вроде бы очевиден. Но тогда у России еще не было Мурманского порта, Северного флота, а значит прямого выхода в океан. Из Черного и Балтийского морей выходить можно было только через чужие проливы, а Россию это уже не устраивало по политическим, экономическим, военным причинам.
В Петербурге опять появились две группы влияния – за и против. Собственно, все были за. Только одна группа во главе С.Ю Витте считала важнейшей экономическую составляющую, и создания там торгового порта и флота. В своих мемуарах он не забудет отметить: «Я весьма протестовал против этой меры, высказывал, что такого рода захват, после того как мы провозгласили принцип неприкосновенности Китая, в силу этого принципа заставили Японию покинуть Ляодунский полуостров, а в том числе Порт-Артур Даляньвань…явился бы мерой возмутительной… а рядом открыть большой коммерческий порт, доступный судам всего света, и установить там в гавани порто-франко…». Другая группа во главе с министром иностранных дел графом М.Н. Муравьевым и военным министром А.Н. Куропаткиным требовала именно военного присутствия, военно-морской базы Государь сомневался ровно до тех пор, пока его брат Вильгельм без всякого уведомления, как и при захвате порта Циндао,, вознамерился прибрать к рукам и Порт-Артур. Сведения были абсолютно достоверны. Это к слову о том, что наша глубинная разведка работала плохо. Отнюдь
Вопрос о Порт-Артуре, как о военном форпосте и баз военного флота сразу перешел в практическую плоскость. Под рукой оставался сговорчивый Ли-Хун-Чжан. Начались переговоры и еще до подписания договора в декабре 1897 года с разрешения китайцев русские военные корабли будущей 1-й Тихоокеанской эскадры вошли на рейд Порт-Артура и остались там зимовать. 15 марта следующего года между Китаем и Россией была подписана конвенция, по которой Россия получила в аренду на 25 лет Ляодунский полуостров с портами Порт-Артур, Дальян, прилегающими островами Эллиот, Блонд, Кеп и другими. России разрешалось проложить к этим портам железную дорогу от любого пункта КВЖД. В крепость сразу же прибыли первые батальоны русской пехоты и батареи артиллерии. На Золотой горе около Порт-Артура был поднят русский флаг, открывший здесь военно-морскую базу. Порт Дальян переименовали в Дальний и объявили его открытым для всех иностранных коммерческих судов.
Такой стремительный бросок России в Маньчжурию явился полной неожиданностью для наших европейских партнеров. Засуетились правительства Англии, Германии, Австро-Венгрии. Более спокойными оставались французы. И уж совсем спокойными, казалось бы, самые обиженные, японцы. На самом деле ничего удивительного в этом не было, ибо сразу после ликвидации итогов Японско-китайской войны 1895 года японцы поняли – для них главный и принципиальный враг Россия. В конце года японский парламент принял так называемую программу развития народного хозяйства страны, на самом деле, программу подготовки страны к войне с Россией. За 10 лет страна должна была, по сути, создать целые новые отрасли тяжелой, обрабатывающей, военной промышленности, особенно строительства военного и торгового флота. И дело пошло без всякого промедления.Появились металлургические комбинаты в городах Явата и Нагано, сталелитейные заводы в Токио и Фукуока, налажено производство порохов, броневых листов в арсеналах Осаки, Токио, Курэ. Капиталовложения в промышленность увеличились в 3 раза и составили 122 млн иен, 90% которых получены от китайской контрибуции по итогам войны. С учетом сроков на развитие на все про все выделялось не менее 900 млн. иен. По тем временам сумма колоссальная. Поэтому японцы пока и не возникали, не возмущались, а тихо, методично, с японской напористостью и тщательностью готовились к войне с Россией. Зачем шуметь-то? Темпы. Темпы, несмотря на японскую основательность, были просто фантастическими, и программа практически была закончена через 6 лет с затратами в 773 млн. иен.
В Росси об этом знали и тоже начали подготовку к войне. Правда, как всегда, у нас бывает, с раскачкой всевозможными жестами доброй воли, неизменным желанием показать свое искреннее миролюбие и готовность к переговорам. Все эту дальневосточную нервозность, растущие разногласия партнеров неожиданно прервал китайский бунт, вскоре переросший в настоящее восстание, инициированное тайным религиозным обществом« Ихэцюань» («Кулак во время справедливости и согласия»). Душой восстания, конечно, выступила молодежь спортивной организации «Большой Кулак» и восстание стало называться Боксерским. Оно и стало ответом на не продолжающееся с начала 90-х годов, закабаление страны иностранцами. Главным лозунгом восстания стал клич «Смерть иностранцам». А главной движущей силой многочисленное крестьянство. Других массовых сил в Китае и не было. Любопытно другое. Ненависть к «иностранным дьяволам» пробудилась и в правящих классах. Хотя последние в китайской традиции все-таки продолжали лавировать между своими и чужими.
Брожение нарастало с 1899 года, а в мае 1900 года вспыхнуло восстание, охватившее весь Северный Китай и Маньчжурию. Главные события развернулись в Печилийском крае вокруг Пекина и в Маньчжурии вокруг КВЖД. Провинциальный Китай полыхнул мгновенно и двинулся к крупным городам Северного Китая беспощадно уничтожая на пути иностранные миссии, концессионные предприятия, вырезая иностранцев, включая женщин и детей. В июне «боксеры» ворвались в Пекин и осадили дипломатические миссии. В Маньчжурии к «боксерам» примкнули огромные банды хунхузов (разбойников). Вся эта орда обрушилась на русские дорожные посты и поселки вдоль строившейся КВЖД. Кровь лилась рекой. И все-таки, у восставших не было никакой общей политической программы, объединенного командования, военных планов несмотря на то, что к ним примкнули войска регулярной армии, а императрица Цы-Си бежала из Пекина. Там в дружественном или враждебном окружении оставался все тот же «хитрый лис» Ли-Хун-Чжан.
Для нас важнее всего была КВЖД, но от Байкала до Порт-Артура численность войск не превышала 56 тысяч человек со 164 орудиями. Сначала мы и хотели ограничиться борьбой за железную дорогу и своих людей на ней. Выделили для этого примерно 4 тысячи штыков м сабель с 40 орудиями. Но на панические депеши из Пекина немедленно откликнулись все столицы и уже в мае было принято решение о немедленной организации экспедиционного корпуса и сил флота 8 держав: Англии, Германии, Франции, Италии, Австро-Венгрии, России, Японии и США. Главнокомандующим назначался прусский фельдмаршал А. Вальдерезе. Однако, дожидаться прибытия всех войск корпуса было уже невозможно. Осажденные посольства взывали к спасению. Тогда командующий объединенной международной эскадрой в Печилийском заливе английский адмирал Сеймур срочно сформировал летучий отряд в 2 тысячи бойцов и из порта Таку через Тяньцзинь бросился с ними на Пекин. Но не рассчитал силы. Сквозь отрядов «боксеров» прошел, как масло. Но, пройдя Тяньцзинь столкнулся с отлично вооруженной 30-тысячной регулярной китайской армией, которая взяла его отряд в клещи и начала методично уничтожать огневым поражением.
Помогли, и это не впервой, русские. Главный воинский начальник на Дальнем Востоке вице-адмирал Е.Н. Алексеев бросил на помощь Сеймуру 9-й Восточно-Сибирский полк полковника К.А. Анисимова. Тот сумел прорваться к Сеймуру и уже вместе они отступили в Тяньцзинь и заняли там круговую оборону 28 мая 1900 года. Отбивались уверенно, пока не подошел посланный Алексеевым отряд 3-й Сибирской стрелковой бригады генерал-майора А.М. Стесселя. Анисимов и Стессель атаковали китайцев навстречу друг другу, 14 июня вырвались из окружения, взяли на ура 6 орудий и погнали китайцев на Пекин. О неоднозначных фигурах Алексеева и Стесселя поговорим позже, а пока отметим, что в это время опять же русские во главе с заместителем Сеймура вице адмиралом Я.А.Гильдебрантом атаковали прибрежную китайскую крепость Таку. Крепость обороняли около 4 тыс. человек при 177 орудиях. Гильдебрант организовал штурм совместным ударом пехоты 12-го Сибирского полка и огнем пушек канонерских лодок «Гиляк» и «Бобер». 3 июня форты Току пали. Особенно отличилась штурмовая рота поручика Сильвестра Львовича Станкевича. Он в мировую войну дослужится до генеральских лампас и георгиевским кавалером умрет в 1919 году от тифа в армии Деникина. 24 июня под Тяньцзинь прибыл адмирал Алексеев и принял на себя командование всеми войсками Неделю у него ушло на подготовку наступательной операции против китайской армии. Все-таки 30-тысячное китайское войско опиралось на целую систему арсеналов и укреплений. 1 июля Алексеев атаковал и концентрическими ударами наголову разбил китайскую группировку. Все 48 китайских орудий были взяты именно русскими солдатами. Путь на Пекин открыт.
К этому времени подошли первые отряды союзников – англичане, немцы, японцы и французы. Группировка союзников насчитывала 35 тысяч человек со 106 орудиями. Ядро ее составляли 7 тысяч сибирских стрелков 2-й и 3-й бригад с 22 орудиями. 19 июля во главе группировки встал генерал-лейтенант Н.П. Линевич. Подробно мы его еще охарактеризуем. А пока отметим, что в ночь на 23 июля он двинулся с 15 тысячами войск на Пекин. 23 июля с боем форсировал реку Пейхо, разбил вновь собранные остатки китайских войск и в ночь на 31 июля подошел к стенам Пекина. 1 августа его войска ворвались в Пекин, и город подвергся жесточайшему грабежу и насилию в основном со стороны японцев и немцев. Японские зверства китайцами были знакомы, а германцы выполняли приказ своего императора ВильгельмаII, призвавшего их еще в Бремене перед отправкой на войну учинить над мятежниками самую свирепую расправу: «Германия должна показать себя в Китае таким образом, чтобы и через тысячу лет ни один китаец не осмелился даже косо взглянуть на немца». Остальные союзники, к их чести. В расправах не участвовали. Хотя руки погрели все. С.Ю. Витте в мемуарах напишет: «После того, как был разграблен Пекин, генерал-лейтенант Линевич, получивший за взятие Пекина Георгия на шею, вернулся на свой пост корпусного командира в Приамурский край и вместе со своим багажом привез 10 сундуков различных вещей из Пекина. К сожалению, примеру генерала Линевича последовали и другие военные чины…». Но это просто мелочи по сравнению с теми же японцами. Они вместе с ценностями дворцов вывезли весь государственный серебряный запас Китая.
Далее весь сентябрь войска союзников, а их уже собралось в Печилийской области более 60 тысяч (13200 русских, 21000 японцев, 8400 англичан, 8200 германцев, 6800 французов, 5600 американцев, 2500 итальянцев и 500 австрийцев) добили по всей округе разрозненные отряды повстанцев. Теперь лилась рекой кровь «боксеров», китайских солдат, крестьян, женщин с детьми. Прибывший 12 сентября в Тяньцзинь главнокомандующий фельдмаршал граф Валдерзее явился к шапочному разбору, ибо китайские власти во главе все с тем же Ли-Хун-Чжаном начали переговоры о мире. Во всех этих боях опять отличились особенно русские. 6 сентября генерал Г.К Штакельберг взял город Бейтам, 9 сентября конный отряд полковника В.Е. Флуга с налету взял Лутай, 18 сентября генерал К.В. Церпицкий взял Гуан и вышел на границу с Маньчжурией.
В самой Маньчжурии борьба за КВЖД началась только в июле месяце, после того как мы сумели сформировать сравнительно мощные группировки в районах Благовещенска, Хабаровска, Сретенска, в Забайкалье и Приморье. Отряды численностью от 1000 до 5000 штыков и сабель с десятками орудий. Но еще до прибытия на театр военных действий германского главнокомандующего там все закончилось. В этих боях отличились войска генералов В.В. Сахарова, Н.М. Чичагова, Н.А. Айгустова, Л.К. Артамонова полковников П.К.Ренненкампфа и П.И. Мищенко. Позволю себе привести две цитаты из официальной истории А.А. Керсновского:
«К 20 августа Восточно-Китайская ж.д. была в наших руках, и адм. Алексеев всем действовавшим здесь отрядам (15000 шашек и штыков и 64 орудия) двинуться на Гирин (где он предполагал значительные силы противника) и оставить там IIСиб.к-с ген Каульбарса. Однако отважный Ренненкампф выполнил всю эту операцию сам с отрядом в 1000 шашек и 6 орудий. 24 августа он выступил из Цицикара, 29-го занялБодунэ, а 10 сентября овладел Гирином, пройдя за сутки 120 верст, разогнав китайцев и взяв в плен 2000 последних мятежников. Предположенная операция после этого блестящего рейда становилась бесцельной…».
«К половине августа Юно-Маньчжурский отряд, доведенный до 9000 бойцов при 40 орудиях, принял ген. Субботич. 11 сентября он двинулся тремя колоннами -слева ген. Флейшер, в центре ген. Артамонов, справа полк. Мищенко. Китайские силы расположились в двух группах 6000 у Нючжуанга и 16000 у Айсяндзяня. 11-го же энергичный ген. Флейшер разбил первый отряд и овладел Нючжуангом. На следующий день китайцы бежал с Айсянцзянской позиции. 15 сентября ген. Субботич разгромил и рассеял одной лишь артиллерией китайские скопища у Ляояна и 17-го без боя занял Мукден. Вся Маньчжурия была усмирена к 20-м числам сентября, и этим закончилась Китайская кампания».
В октябре 1900 года Ли-Хун-Чжан от имени цинского правительства предложил мирные переговоры, которые начались немедленно, а вот длились практически целый год. Союзники никак не могли согласовать общие требования к побежденным. Япония и Германия требовали принять к Китаю самые суровые репрессии. Россия и США предлагали более мягкие условия. Наконец, сошлись на «Общих требованиях» и 7 сентября 1901 года Ли-Хун-Чжан подписал заключительный протокол. «Общие требования» сводились к настоящему грабежу на сумму примерно в 1,5 млрд. рублей с начислением 4% годовых к выплате всего-навсего до 1940 года. Сумма даже по нынешним временам немыслимая. Эту контрибуцию союзники делили между собой пропорционально. К основному протоколу прибавлялась куча других просто унизительных требований – казни всех руководителей восстания, вплоть до принцев крови, уничтожения всех военных фортов, введение специальной иностранной полиции. Началось долгое мирное переговорное противостояние победителей и побежденных.
Наши западные партнеры не утруждали себя разговорами с китайцами. Брали все сразу и просто силой. Мы же строили КВЖД, дорогу в Квантун, усиливали крепость Порт-Артур, порт Дальний и просто обязаны были обеспечивать стройки военной охраной. Свои войска из Пекина и Печилийской области мы, в отличие от союзников, вывели еще в январе 1901 года, а по Маньчжурии начался длинный переговорный процесс с Китаем, и более с Японией Сначала все шло неплохо. Наш «агент влияния» Ли-Хун-Чжан был полностью согласен с предложениями посла Э.Э. Ухтомскогоо временном наличии наших войск в Центральной Маньчжурии. Но, оставаясь китайцем того времени, Ли-Хун-Чжан, конечно, поставил в известность западных партнеров о секретном содержании переговоров. Что тут началось. Первыми возмутились японцы своим демаршем в Петербурге. А вскоре против русско-китайских сепаратных переговоров выступили единым фронтом Англия, Германия, Италия, США, Австро-Венгрия. В стороне осталась только Франция, уже связанная с Россией военным договором – предтечей Антанты. Ли-Хун-Чжан уже ничем не мог помочь, да и не хотел. 2 марта 1901 года он отказался подписать соглашение предложенное русскими дипломатами.. Китай требовал немедленной эвакуации всех русских войск из Маньчжурии. Пришлось идти на уступки. Мы соглашались выводить войска поэтапно, по мере завершения строительства всей нашей инфраструктуры к лету 1903 года. Китайцы вроде бы согласились, выпросив еще преференции для Русско-китайского банка. Но опять последовали протесты со стороны Японии, Англии, США. Наконец, в ноябре умер 78-летний Ли-Хун-Чжан и китайцы снова пошли в отказ. В Петербурге поняли, что с ними больше «каши не сваришь». Надо договариваться с союзниками, и прежде всего с Японией. Справедливости ради следует отметить, что войска, согласно первому этапу предварительной договоренности, мы начали выводить, но уже первые контакты с японцами показали преждевременность этого. Сама жизнь доказывала – группировку сил в Маньчжурии, Порт-Артуре, наоборот,требовалось усиливать. Между тем,первый этап эвакуации войск из Маньчжурии был завершен точно в установленный срок осенью 1902 года. Ох уж это наше вечное желание показать свое миролюбие, понравиться кому-то. Кому?!
Интрига Дальневосточного вопроса стремительно раскручивалась. 9 мая 1901 года в Японии ушел в отставку сравнительно умеренный кабинет министров Хиробуми Ито. К власти пришли радикалы-русофобы во главе Таро Кацурой., который не скрывая взял курс на войну с Россией за все потерянное после Японо-китайской войны. Для начала ему нужно было обеспечить тылы – международную поддержку. Более всего для этого подходили Англия и США. Американцы сразу согласились на значительную экономическую помощь. Англичане по давней привычке мирового властелина потребовали себе дополнительных преференций. Тогда Кацура в ноябре 1901 года отправляет в Петербург делегацию во главе с хорошо всем известным умеренным политиком маркизом Ито. Тот начал и довольно успешно переговоры и министрами С.Ю. Витте и В.Н. Ламсдорфом о разделе сфер влияния. В двух словах Японии – Корея, нам – Маньчжурия. Этого Лондон допустить уж никак не мог и немедленно согласился на предложения японцев. Для тех петербургский диалог был лишь дипломатическим маневром с намеком на возможный союз Японии с Россией. В результате, 30 января 1903 года был подписан Англо-японский договор, в котором устанавливалась якобы независимость и территориальная целостность Китая и Кореи. Но тут же утверждались особые интересы Британии в Китае, а Японии в Китае и Корее.
Договор тут же поддержали все остальные наши бывшие союзники, объявляя о своем нейтралитете в случае русско-японского конфликта. Любопытно, что Вильгельм II приказал вставить в письмо императору Японии фразу: «дружественного нейтралитета». Любопытна и позиция американцев, которые надеялись, что втравят в войну с Японией не только Россию, но и Великобританию. Главным же было то, что этот договор открывал прямую дорогу к русско-японской войне. Японцы получили карт-бланш на невозможность создания антияпонской коалиции, международной изоляции и начали открытую подготовку к войне. Дабы прикрыться хоть фиговым листком, он возобновили переговоры с Россией. Японский посланник в Петербурге маркиз С. Курино предложил новый проект соглашения по Дальнему Востоку из 6 пунктов, где уже помимо своих предложений по Корее появились и требования по Южной Маньчжурии. России эта вона была не нужна, не выгодна, и мы начали идти на некоторые уступки, подготовили свой проект. Переговоры вел уже русский посланник в Токио барон Р.Р. Розен. Японцы тянули с ответом несколько месяцев, и, конечно, отказали. Мы пошли на новые уступки, и так продолжалось до самого начала боевых действий. Как это похоже на всю нашу предвоенную дипломатию от времен царя Гороха до наших дней.
Мы уповали на невозможную возможность раздела сфер влияния на Дальнем Востоке, а японцы открыто готовились к войне под лозунгом, провозглашенным анонимным автором в газете «Ниппон Симбун»: «Я как военный стою за войну. Экономические соображения не должны играть роли, раз затронута честь государства… Нынешние отношения с Россией должны окончиться войной. Театром войны будет пространство от корейской границы до Ляодунского полуострова включительно. Наша армия знает эти поля… Напрасно думают, что война будет продолжаться 3 – 5 лет. Русская армия уйдет из Маньчжурии, как только русский флот будет разбит»
Вся страна смотрела на божественного императора Мэйдзи, воля которого определяла весь смысл жизни японца, и без его прямого приказа ни о какой войне не могло быть и речи. 50-летний 122-й император Японии Муцухито Мэйдзи находился на вершине всеобщей славы и величия. До его восшествия на трон в феврале 1867 года полностью закрытой от мира страной правили сегуны (князья) провинций, меняясь по времени и опираясь на остальных 180 феодалов японских провинций. Его отец 36-летний здоровяк божественный император Комэй, как и его предшественники, ушел из жизни довольно молодым, весьма возможно не без помощи заинтересованных сегунов. Собственно императорам, несмотря на их божественную сущность, оставили заниматься только ритуалами, наукой, искусством, конфуцианской и японской классикой. Молодой император, опираясь на таких же молодых самураев, очень решительно и быстро разрушил многовековую власть сегунов и вернул в страну фактически самодержавный принцип правления. При этом он ввел разделение законодательной и исполнительной властей. Япония открылась миру и начался ее «стремительный рывок в европейскую цивилизацию». При этом в стране по-прежнему образцом к подражанию оставались самураи, кодекс «Бусидо», но сразу же начали приобретать вес во властных структурах промышленные и финансовые круги. Мы уже отмечали эти «скачки в историю».
Как бы то ни было, а эпоха Мэйдзи до сих пор считается в Японии самой благоприятной и процветающий в течении 45 лет, что уже по тем временам считалось невероятным. Император правил умело и справедливо, как бы подтверждая свою божественную сущность. В личной жизни его беспокоил только один момент. Его же6на Харуко – дочь министра ИтадзеТадаки, впервые провозглашенная императрицей, оказалась бесплодной. Но у Мэйдзи было 15 детей от 5 фрейлин, и все они считались детьми Харуко, в том числе наследный принц Есихато, и этот вопрос тоже разрешился еще до смерти императора. Умрет он своей смертью 60-летним от целого клубка болезней – диабета, нефрита, уремии.
Нам же важно отметить, что в Японии всегда роль императора в поддержке Японо-китайской и Русско-японской войн преуменьшалась. Существует стойкое многолетнее мнение, что он был вообще противником этих войн, и вообще какой-либо вооруженной борьбы. Приводятся его многочисленные пацифистские стихи. В 1958 году вышла на экраны целая киноэпопея «Император Мэйдзи и Русско-японская война», до сих считающаяся шедевром. Фильм фальшивый, пропагандистский, утверждающий причиной войны русскую агрессию и вероломство. Императора якобы долго уговаривали начать воевать правительство Японии, сегуны, самураи и пр. А он якобы не хотел до последнего момента. Какой же это момент? Расстрел нашего крейсера «Варяг» в Чемульпо, или ночная атака на эскадру в Порт-Артуре. Все это глупость несусветная, ибо существует множество открытых документальных источников, особенно у американцев, которые не оставляют никаких сомнений в том, что император Мэйдзи был первым милитаристом Японии, зачинщиком войны.
В России Дальневосточный вопрос тоже приобрел острый характер. Помимо бесконечных, очень трудных, неблагодарных переговоров с японцами, страна все-таки начала готовиться к войне. Другое дело, что мы по нашей вечной привычке считали, точнее надеялись, что сможем все-таки избе6жать неизбежного столкновения, как-то договоримся за счет уступок, как-то все рассосется, в крайнем случае оттянем надолго начало войны. При этом торопились застолбить за собой место в регионе. В Петербурге тут же образовались две влиятельные группировки.Возник «Особый комитет Дальнего Востока» во главе с действительным статским советником А.М. Безобразовым, при высоком покровительстве самого адмирала Е.И. Алексеева и министра внутренних дел В.К. Плеве и целой команды великих князей царской фамилии. Они ринулись разрабатывать концессии в самом болезненном для японцев месте вдоль реки Ялу в Корее. Другая влиятельная группировка под покровительством министрафинансов С.Ю. Витте, министра иностранных дел В.Н. Ламсдорфа и военного министра А.Н. Куропаткина делал упор на порте Дальнем и Порт-Артуре. Все эти деятели друг за другом потянулись на Дальний Восток и слали в Петербург абсолютно противоречивые не убедительные донесения. К примеру, в 1902 году Витте, всячески пробивая миротворческую экономическую экспансию. писал государю императору: «Распространение нашего влияния на Маньчжурию начато было не путем завоевания, а мирным делом постройки дороги. Мирным путем следует и закрепить ее окончательно». Миротворец, что тут еще скажешь. Так же мыслила и команда Безобразова в стремлении скорейшего накопления капиталов, капиталов.
Беда же заключалась в том, что ни о какой мирной экспансии уже в конце века можно было и не мечтать. В условиях явной агрессивности Японии только мощное военное присутствие могло обеспечить наши миролюбивые планы. По всем законам военной логики требовалось сразу, в кратчайший срок бросить все силы на строительство, укрепление главной военно-морской базы Порт-Артура и подготовке ее к круговой обороне. Между тем, средства большей частью уходили на коммерческие проекты на реке Ялу и в порту Дальний. Мы еще позже поговорим об этом подробно. Конечно, многое шло ив Порт-Артур, но дорога то была одна, и она не выдерживала столь мощного грузопотока. О каких концессиях, торговых портах могла идти речь, если все они на 100% зависели от нашей военной, военно-морской силы на Дальнем Востоке. Неужели этого не понимали Витте и Безобразов, адмирал Алексеев и генерал Куропаткин? Понимали, но думали, все успеем, все сделаем, что японцы не посмеют. Ну, да! Все, казалось, идет нормально. Военный министр А.Н. Куропаткин уже в 1903 году после поездки в Японию и на Дальний Восток докладывал Николаю II: «Укрепления Порт-Артура приходят к концу и сделают его при достаточном гарнизоне и запасах неприступным с моря и с суши. Гарнизон Квантуна усилился в значительной степени. Запасы доведены до годовой порции. Ныне можно не тревожиться, если даже большая часть, например, японской армии обрушиться на Порт-Артур. Мы имеем силы и средства отстоять Порт-Артур, даже борясь один против 5 – 10 врагов. Ко всему этому надо прибавить, что успех работ для образования внутреннего порта полный, и часть флота может найти безопасное и надежное закрытие во внутреннем порте. Дальнейшие работы дадут возможность найти безопасное убежище всей нашей Тихоокеанской эскадре. Уже и ныне эта эскадра может смело мерить свои силы со всем флотом Японии с надеждой на полный успех. Таким образом, Порт-Артур, обеспеченный с моря и с суши, снабженный сильным гарнизоном и поддержанный могущественным флотом, представляет вполне самостоятельную силу. Запасов собрано столько, что наши войска успеют собраться в Маньчжурии, нанести решительное поражение противнику и освободить осажденный или блокированный Порт-Артур. Два года назад, даже год тому назад, мы могли тревожиться оторванностью. Порт-Артура от России и Приамурья. Теперь можно и не тревожиться».
Военный министр и министр финансов явно переоценивали наши возможности, но именно такие доклады получал государь император, и он не мог не доверять действительно лучшим на тот момент министрам. А именно ему предстояло решать вопрос войны и мира, поднятия России на вооруженную борьбу. Он, в отличие от микадо не был равным Богу, но царская власть в России оставалась сакральной, а сам помазанник Божий ни минуты не сомневался в своем предназначении на земле в этом мире.
Долгие годы, да и сейчас совсем не редко, на Николая II «вешают всех собак», обвиняя во всем: от мелких пакостей придворной челяди до кровавой Ходынки, 9 января, всех войн, развязанных именно им и поражений в них, до крушения 300-летнего дома Романовых и многовековой Российской империи. Не будем вдаваться в подробности этой чудовищной мистификации. Сказано об этом много и еще больше будет сказано. Но, коль скоро, мы определили решающую роль в войне императора Мэйдзи, позволим себе сказать несколько слов и об государе императоре Николае Александровиче Романове – НиколаеII.
Он вступил в войну только-только перейдя возраст Христа, в расцвете сил и с огромным желанием поднять дальневосточную мощь России. Не будем забывать, что это был самый образованный из наших государей и наиболее подготовленный к государственной деятельности император. За 13 лет учебы помимо полного гимназического образования он прошел полный курс государственного и экономического отделений юридического факультета Петербургского университета, полный курс академии Генштаба, и в дальнейшем слушал лекции практически всех лучших ученых России по многим вопросам.. В совершенстве владел, русским, французским, немецким языками. Английский язык был для него, как родной. Будучи наследником престола по воле отца АлександраIII, принимал активнейшее участие в текущих государственных делах, являясь, отнюдь не формально, председателем целого ряда важнейших комиссий. Проходил службу в гвардии во всех родах войск от обер-офицера до командира батальона Лейб-гвардии Преображенского полка. Как все Романовы, военную службу понимал, любил всей душой и очень гордился офицерским чином. К началу века практически ничего не смущало его душу, за исключением Ходынской катастрофы и отсутствия наследника. В счастливом браке рождались только девочки.
Все, казалось бы, при нем. Между тем, в стране, в обществе с самого начала царствования к нему относились очень по-разному. Основная масса крестьянской, работающей, купеческой, мещанской России царя любила, чего нельзя было сказать о так называемой образованщины, да и большей части придворных кругов И тех и других уже поразила бацилла либерализма или бацилла железной государевой руки. Те и другие царя не любили. Одним он казался уж очень воспитанным, мягким, поддающимся другим взглядам, не самостоятельным человеком, а значит и правителем. Другим, наоборот, представлялся очень коварным, мстительным, упрямым, недалеким самодуром. Именно те и другие, а не государь, вольно или невольно расшатывали империю и расшатали ее столь стремительно, чего и сами не ожидали. Конечно, у Николая II были ошибки, в том числе и серьезные, сомнения, недоверие и неверие, которые тоже разрушали державу и вели ее к гибели. Но время самодержавных империй исторически-объективно закончилось. И мне кажется, что на его месте спасти Российскую империю не смог бы ни один другой самодержец. Сама цивилизация, конечно, по Божьему промыслу, подошла к тем величайшим катаклизмам в истории человечества. Последний же русский государь император виноват в крушении самодержавной России меньше, чем все «так называемы классы общества». Искренне глубоко верующий человек ( над этим до сих пор потешаются и нынешние общечеловеки, либералы – С.К.) принимал свое предназначение на земле, как помазанника Божьего – отца нации, государь чувствовал свою вину, не перекладывал ее на других и осознанно шел вместе с самыми близкими людьми на мученическую смерть, просияв ныне в сонме Святых царственных страстотерпцев.
А в начале века он прекрасно понимал неизбежность столкновения с Японией, готовил к этому страну в надежде, что успеет это сделать должным образом. Все эти переговоры и уступки были всего лишь дипломатическими маневрами. Еще в 1901 году он не скрывал этого, говоря германскому кронпринцу: «Столкновение неизбежно; но надеюсь, что оно произойдет не ранее чем через четыре года – тогда у нас будет преобладание на море. Это наш основной интерес». А к 1903 году это перестало быть тайной для кого– либо в мире. Не случайно, летом 1903 года на дальнем Востоке было утверждено наместничество со штаб-квартирой в Мукдене, который был почти полностью очищен от местного населения. В главе поставлен недавний герой войны с Китайцами полный адмирал Е.М. Алексеев Началась частичная мобилизация в сибирских округах и развертывание наших войск на границе с Кореей по реке Ялу.
Дальневосточный вопрос на первой его стадии мог решиться только через вооруженное столкновение Японии с Россией при так называемом нейтралитете остального цивилизованного мира. Это мир, как бывает всегда, с огромным удовольствием стравливал «проклятую дикую Россию» с кем угодно в надежде на ее ослабление, возможной, желательной гибели и уж, конечно, при собственных политических и материальных преференциях. В данном конфликте было желательно и ослабление Японии. Нам же важно понять главное. Для России это была не обязательная, даже вообще ненужная война, в которую мы в коей уж раз ввязались, исходя из принципов чести, престижа положения великой державы. Для Японии война носила экзистенциональный характер. Стране для дальнейшего развития, а значит существования, нужны были ресурсы, которые можно получить только в другой стране (Китае, Корее). На тот момент это означало отобрать их у России. Вот частично и весь Дальневосточный вопрос того времени.
(Продолжение следует)