Стало привычкой отслеживать современную литературу, особенно рождённую войною. Ни Афган, ни Кавказ, ни тем более Донбасс и Сирия не смогли пробиться в широкое литературное пространство сначала в силу негласного запрета, а затем слома социально-экономического устоя и нравственно-культурных ценностей. А литература Сопротивления вообще не ко двору, потому, что это литература выстраданной боли, краха надежд и идеалов, пронизанная любовью к родине. И срочно лепили «поколение пепси», поколение потребителей, а не созидателей. И рождались на сломе эпох при коммерциализации сознания литературные капричосы в угоду конъюнктуры при деградации русского литературного языка, общественного разума, общественной культуры, общественной совести.
И ищу отдушину в произведениях тех, кого опалила война и чьи души она сожгла. И радуюсь литературе, которая как глоток кристальной чистоты воды в затхлой и душной атмосфере. Думал, что «Слово» окажется той отдушиной, а оказалось все достаточно коммерческим, конъюнктурным и серым за малым исключением.
Листая «страницы интернета», зацепился за «Записки сумасшедшего капитана» Дин Ветербле: и название интересное, и имя автора непривычное. Успел прочитать пяток глав «Записок», как Инет заблокировал страницу. Но чудом волшебства в паутине появился Костя Леушин, поведавший о встрече с автором. Дальше дело техники и вот полторы недели спустя я оказался в курском захолустье, где обитал штурмовой отряд под командованием майора морской пехоты Дмитрия Леонова, автора этой книги.
Наверное, не случайно нарекли род его фамилией Леонов: знаменитая фамилия. И космонавт дважды Герой, и легендарный флотский разведчик тоже дважды Герой. У Дмитрия пока только «Мужик» и медали (две «За Отвагу, «За заслуги перед Отечеством» и др.), хотя будь моя воля – как минимум одна Звезда, но украшала бы его грудь за дела великие и самоотверженные на грани самопожертвования. Грудь у него широкая, так что еще не одна Звезда и полдюжины «Мужиков» разместятся, не считая медалей.
Истоптал он немало троп, износил немало берц – и Кавказ, и Сирия, и Украина. Морская пехота – и горы и ущелья Кавказа что-то не очень вяжутся. Ещё меньше «стыкуются» пустыни Сирии. С Украиной вроде как выровнялось и солёный бриз с моря приносил запах йода, но вот теперь судьба забросила в леса, болота да поля курские, привычные для других родов войск. А вот без морпехов не обошлись!
Дмитрий Леонов харизматичен. Речь ясная и чёткая, а язык сочный и красочный. Слушать его интересно. А еще он пишет стихи и песни. Вот ведь как: командир отряда штурмов майор Леонов – поэт, прозаик, и на разных языках потолковать может. Смотрел на его и видел в нём знаменитого партизана и поэта Дениса Давыдова – так же отважен, дерзок и талантлив. И вообще спецназовец Русской Императорской армии, как и майор Леонов.
Кстати, поручик Лермонтов тоже из спецназа, так что считаем, что Дмитрий призван спецназом в литературу и в одном строю и с Давыдовым, и с Лермонтовым.
Но вернёмся к «Запискам». Сюжет и героев дала война. Первые её дни был он на Запорожском направлении. Характерный бардак с картами, связью, разведкой, бестолковостью и безалаберностью. Мне было интересно читать и сравнивать с боями на харьковском направлении: увы, всё один в один.
Язык книги обычный, без вычурности, но и без модной нынче грязности и жесткости, словно мат и примитивность пещерная придают мужественность изложению. Что-то сродни дневникам Симонова или сталинградскому роману Некрасова. Нет соплей и нюней, кликушества и стонов интеллигентщины, желания поплакаться и вызвать жалость. Нет рефлексии, что так ярко выражена особенно у нынешних поэтов с мятущейся от страха и непонятливости душой. А все потому, что не стержневые они, салонные какие-то, изнеженные и даже в чём-то женственнее иных женщин.
У Дмитрия что-то сродни бытописанию и рабочей прозе: работают мужики, потому что война – это тоже работа. Это тяжкий труд похлеще каторжного.
Книга читается легко, потому что в ней есть лёгкий юмор, лёгкая улыбка и лёгкая самоирония. Начинал писать Дмитрий урывками в окопах, а заканчивал в госпитале после очередного ранения, потому и последние главы несколько скомканы. Переворачиваешь последние страницы с сожалением: читать и читать хочется, потому и ждёшь продолжения с нетерпением. Так и хочется сказать: давай, майор, не ленись, пиши дальше. И вообще пиши: война ведь еще не закончилась, а настоящей прозы, не высосанной из пальца диванных мыслителей, маловато. Псевдовоенной литературы без психологии и правды уже достаточно и будет еще больше, потому что трагедия становится модной в пересказе пригретых и обласканных мальчиков и девочек и даже дядей и тётей. Литературы со штампами и пропагандистскими шаблонами, приглаженной и отлакированной.
Главный герой книги – капитан Пионов интересен не только, как типаж офицера нашей доблестной Красной Армии, а ещё умением принять нестандартные решения в нестандартной ситуации. В отношении к солдату и отношении солдат к нему. В его психологии. Образ собирательный, но, пожалуй, типичный для штурмовых отрядов армии.
Может кто-то разочаруется в отсутствии патетики, бесконечных подвигов (пять раз с одной гранатой под танк лёг и шесть раз телом своим закрыл амбразуру ДЗОТа), яростных атак и порванных на груди в исступлении тельников. Но тогда это будет уже не литература, а продукция пропаганды. Раскручивают пустоту, потому что она пластична, потому что серость приспосабливается и бесстыже вопит «Я!», – потому что она управляема.
После ВОВ литературу формировали фронтовики старшего поколения. Сейчас государство отдало минкульту (в целом чуждый и инородный России по духу) право формировать национальную литературу из модных фантастов, окололитературных пройдох, чиновников от культуры, выхолощенных тётечек и дядечек, давно не способных что-либо путное произвести на свет. А еще бездуховного и безыдейного пласта эпохи девяностых. Швондеры сменили окрас и лепят суррогат, который оказался по вкусу чиновничеству, уже выпестовавшему «штурмовиков Ларса».
Литературе фронтовиков отводят место в прихожей. Лишь Союз писателей пытается встраивать их в общероссийскую литературу. Дай Бог, чтобы получилось.
Книга Дмитрия Леонова (псевдоним Дин Ветербле) «Записки сумасшедшего капитана» заявочная, но о ней уже сейчас можно сказать: это настоящая литература, искренняя, честная, правдивая. Литература о странной войне от её непосредственного участника, а не от прикормленных пропагандистов и блогеров.
Первая книга издана фактически за свои средства. Вторая – издательством «Яуза».
На фото М.Вайнгольца автор книги неунывающий майор Дмитрий Леонов, спецназовец, штурмовик, поэт, прозаик и вообще настоящий человек.