Мозаика скифских курганов
Растущий на курганах ковыль мне почему-то кажется более светлым. Такое впечатление, будто на нём осела горькая пыль Азовского моря.
Но соль и обилие солнечных лучей не причем. Они лишь отбеливают выброшенные черными археологами из сумрака древних захоронений останки скифских воинов и разбросанное по кустам боярышника камуфляжное тряпье.
Поэтому логичнее предположить, что растущий на курганах ковыль поседел от пережитого. Гремучая гадина войны хоть и сместилась к западу, однако её губительное дыхание продолжает тревожить могилы предков.
Скаты курганов обезображены шрамами траншей и снарядными воронками. Бродить здесь опасно. Да и нежелательно. Брустверы фортификационных сооружений утыканы осколками и наверняка политы кровью.
Только на обратном склоне нахожу уцелевший клочок первозданной степи. Ковыль Лессинга растет вперемешку с чабрецом и маком, чей сок славило в «Рогнеде» жившее у слияниях двух речушек племя пращуров.
Три цвета – белое, алое и изумрудное, словно живая мозаика, тщетно взывают к совести и благоразумии человека.
Малых рек серебряные нити
Показал приятелю фотографии, сделанные в среднем течение Кальмиуса:
– Знакомые места,– молвил он на правах объездившего почти всю планету человека. Это – приток реки Святого Лаврентия.
Разубеждать известного путешественника я не стал. Он привык оперировать масштабными объектами Земли, а здесь скромная речушка шахтёрского региона, где, по его мнению, не может быть ничего выдающегося.
Но так мыслит лишь тот, кто считает Донбасс скопищем терриконов и сталеплавильных печей. А между тем, уже на незначительном удалении от них лежат заповедные уголки природы, которые, подобно жемчужинам, нанизаны на серебристые нити малых рек.
Саур-Могила
Земля Донецкого кряжа одинаково неподатлива плугу оратая и малой саперной лопатке, а её состав легко проследить на срезе снарядной воронки. Два пальца скудной почвы, а под ней напластования камня-песчаника. Но здесь народу погребено столько, что земля даже спустя годы продолжает пружинить под ногами.
Вдобавок меня всё время сопровождают звуки. Они меняются по мере подъёма на Саур-Могилу. Вначале шепелявили хвоинки поверженных фугасами елей, которые чем-то напоминают павших на поле брани пехотинцев.
Чуть выше, на средине усыпанной осколками лестнице, ухо уловила лёгкий ропот. Это заплутавший в разбитых конструкциях мемориала ветер пытается выбраться на вольный простор.
Ну, а на самой вершине властвовали полотнища флагов. Они были похожи на пришпиленных к листу неба ещё живых бабочек-махаонов.