БОЛОТНЫЙ МАРШ
Роты тонули в болотах. Вязли люди и пушки.
И до седьмого пота, в ярости и в заботах,
Мокрые до верхушки –
Ждали, как манны, сушки.
В этой грязи, как в дёгте, разве лицо отмоешь?
Только в бою оттаешь, чтобы свинцом наотмашь
Путь проложить пехоте
И показать, что стоишь.
Звёзды по-над трясиной – псы перестрелки минной.
Вкус тишины забыли, рот забивая тиной.
Плавать же, звёзды, плавать.
Плавать в ночи пустынной.
Люди, мы можем плавать. А наши пушки тонут.
В ярости можно плакать, но не научишь плавать.
Хоть изойди ты стоном.
Ненависть, стань понтоном.
Наши друзья по топи, времени зря не портя,
Сыплют на нас фугасы и запускают когти.
Дарят железные розы,
Минами режут лозы.
Вы нам дарили розы, мы вам подарим маки.
Лягут под нас берёзы, встанут, как кони, траки.
Плавать, калибры! Плавать.
Плавать, звезда атаки.
Дети одной царицы, во поле мы царили.
Кисли в воде – не скисли. Гнили в грязи – не сгнили.
Атака – одно болото.
Господи, жги светила.
С гневом – непобедимы. С ним мы родные братья.
Не утопили топи, не посмеялась слякоть.
В ангелы, брат-пехота.
Плакать, ангелы, плакать.
1969
ЗАВЕТ АТАКИ
На всей земле – завет такой,
По всей земле – война.
Сжимают дерзкий меч рукой,
Забыла плуг она.
Рука забросила перо,
Ей сердце – господин.
А в сердце – гнев сжигает кровь,
Живёт там гнев один.
Понятно нам, что смерть – чиста.
Но жизнь хитрее всех.
И мы родимые места
Не бросим, как орех.
Болтает враг, ища предлог,
Про русский фанатизм.
За нами Бог и с нами – Бог.
Плевать на атеизм.
Бессчётны выдумки врагов
Про русскую зиму.
Мы не везём на фронт гробов –
Бессмертным ни к чему.
Тут в каждой травке спрятан смысл,
Не знает водки он.
Тут каждый тихим словом: жизнь! –
Поднимет батальон.
1969
9 МАЯ
Когда он взвод повёл вперёд
И взял из мёртвых пальцев знамя,
Никто не знал, что он умрёт,
Что он уже смертельно ранен.
Бежал, шатаясь и крича,
И кроя отстающих матом.
Живой, как ртуть, за лейтенантом
Бежал десант, как зверь, ворча.
Был мир разодран, страшен, дик,
Но мёртв и ал, как будто в колбе.
Хотелось крикнуть: больно, волки!
Но в силу ног он вправил крик.
И добежал. И в ИХ окоп
Упал лицом. Шумела сеча.
А знамя раненное полк
Понёс по смерти вброд далече.
Вселенная о лунный мол
Дробила волны еле слышно.
Был мир. И в смерть великой тишью
Цветущих яблонь плыл глагол.
1970
БРОНЗОВЫЙ СИРОТА
Здесь армии прошли. И отдымились вёрсты.
Не злится вороньё на санитаров строй.
Трава стоит – жива, где положили роты
Сто тысяч лет своих – в песок земли чужой.
Холмы сырой земли черней смертельной раны.
И водка для живых, как смерть сама, крепка.
А земляничный дух невыбитой поляны
Амброзией летит к героям в облака.
Примяли русый чуб чужой песок и гравий.
В чужое небо взвод три залпа вбил, как клин.
И поспешил вперёд, как феникс многоглавый,
А на земле чужой остался русский сын.
Холмы земли свежей, чем кровь геройской раны.
И прячется звезда в тени скорбящих лип.
Но птицы, что летят в апостольские страны,
Садятся, чтобы взять щепоть святой земли.
Тут русский спит герой. Как сказочная птица.
Прибалтики герой, не нужный нынче ей.
Так плачь и не молчи, небесная станица!
И Богу говори про всех его детей.
1974
ЗАРНИЦЫ
Г. К.
Снова в горле бессонницы дым.
И зовут со двора командиры.
И пронзительным зреньем своим
Ветераны глядят на мундиры.
Дорогие солдаты мои,
Все мы вышли из вашей шинели!
Поколенье победной земли,
Поколенье огня и метели.
На зарницы чужой стороны
Мы глядим, как глядеть завещали.
Над сугробами спящей страны
Против ветра мы крылья подняли.
Не страшны нам дороги свинца,
Что, как коршун, летит над землею.
Над Россией луна в пол-лица
И немеркнущий вождь перед строем.
Не сойти никому с рубежа.
Не ломимы у русских скрижали.
Не сойдёт, свою трубку держа,
С капитанского мостика Сталин.
Мы возникли из тени отца,
Лейтенанты, солдатские дети.
И вросла нам Отчизна в сердца
Взглядом пристальным жизни и смерти.
1979
ЧЕТВЁРТАЯ ЗВЕЗДА
Памяти каждого четвертого белоруса,
погибшего во время Великой Отечественной войны
За околицей – три столба.
Три дороги как три судьбы.
И четвёртая есть судьба,
Но дороги нет до звезды.
Ветер носится к трём звездам,
А к четвёртой – не кошен путь.
Та звезда, будто Аз воздам!
Ей попробуй в глаза взглянуть.
Те глаза – точно пули свист,
Те глаза, точно дым печей.
Поглядят – облетает лист.
В очи глянут – и ты ничей.
Но попробуй её найти,
Ту, четвёртую, в облаках –
Только месяцем ночь глядит
Да железная тьма в руках.
Ах, как плачет в ночи звезда
Тьмою умерших голосов!
Разрывается голова,
Крепнет ненавистью любовь.
Три дороги – моя любовь.
На четвёртой – моя печаль.
Я не стал бы самим собой
Без печали той по ночам.
Без разлуки той – на крови
И без плача – не дай вам Бог.
Бранный род мой, поклон прими.
Землю спас ты и в землю лёг.
За околицей – три столба.
Три столба – зелены дубки.
И четвёртая есть судьба.
Звезды павшие – земляки.
1979
ШИНЕЛИ
Широкополые, родные,
Шумят над родиной они,
Шинели гордые России,
Шинели бедные весны.
Навеки в утлости житейской
Пятидесятые любить,
В шинели царственной, гвардейской
Отцовской стреляной ходить.
Да сохранит мой день бедовый
Шинель с отцовского плеча,
Моя суровая основа,
Моя солдатская парча.
Мы все из сталинской шинели,
Скупым достоинством горя,
На заметённом мавзолее
В парад седьмого ноября.
1980
ПОСЛЕДНИЙ СМОТР
Во тьму – товарняки на огненной метле.
Во тьму – фронтовики по тающей земле.
Прозрачнее мечты, багрянее любви.
Их тёмные черты – объял закат в крови.
А кровь моя стоит – не в силах удержать.
А кровь моя бежит – не в силах добежать.
Как факелы в руке немеркнущей земли,
Уходят налегке – босые, как пришли.
Давно ушёл их вождь и генеральный штаб,
На тот загробный смотр, на праздничный корабль.
Одна гроза на всех, один на всех приказ.
И генеральный смех, и блеск верховных глаз.
И всё прозрачней тень от уходящих спин
На мой весёлый день бросает тихий клин.
Трезвонят ордена на вековом ветру.
И дальняя война – на призрачном смотру.
1980