Более десяти лет назад в Липецке проходили дни русской литературы. Сюда тогда на встречу с жителями города и области приехали писатели и поэты из многих областей страны.
После первого насыщенного на встречи, выступления, круглые столы дня делегации разместили в разных гостиницах и базах отдыха. Нашу определили квартироваться недалеко от Ельца. И вот вечером известный писатель-исследователь Александр Николаевич Стрижев предложил прогуляться и посидеть на берегу Дона. Я и представить себе не мог, каков он, Дон, в самом своем начале – крохотная речушка, заросшая осокой.
Мы говорили о многом, а больше о Сарове, о преподобном Серафиме Саровском, о Дивееве, и в разговоре упомянули оба Бориса Зайцева. И тогда мой собеседник промолвил:
– Он, Зайцев, крепко дружили с Буниным. Мы завтра поедем в деревню, где какое-то время жил и писал Бунин. Никогда там не был, но предчувствие мое опережает мое воображение.
А мне вспомнились любимые бунинские «Антоновские яблоки», в котором есть его, писательские, слова, схожие с народной поговоркой:
«Ядреная антоновка — к веселому году».
Вот капельный отрывок из «Яблок»: «Деревенские дела хороши, если антоновка уродилась: значит, и хлеб уродился… Вспоминается мне урожайный год.
На ранней заре, когда еще кричат петухи и по-черному дымятся избы, распахнешь, бывало, окно в прохладный сад, наполненный лиловатым туманом, сквозь который ярко блестит кое-где утреннее солнце, и не утерпишь — велишь поскорее заседлывать лошадь, а сам побежишь умываться на пруд. Мелкая листва почти вся облетела с прибрежных лозин, и сучья сквозят на бирюзовом небе. Вода под лозинами стала прозрачная, ледяная и как будто тяжелая. Она мгновенно прогоняет ночную лень, и, умывшись и позавтракав в людской с работниками горячими картошками и черным хлебом с крупной сырой солью, с наслаждением чувствуешь под собой скользкую кожу седла, проезжая по Выселкам на охоту. Осень — пора престольных праздников, и народ в это время прибран, доволен, вид деревни совсем не тот, что в другую пору. Если же год урожайный и на гумнах возвышается целый золотой город, а на реке звонко и резко гогочут по утрам гуси, так в деревне и совсем не плохо…»
Да, и на следующий день мы были в селе Глотово, куда Иван Алексеевич Бунин приезжал погостить к родственникам. И тогда мне явно показалось, что именно здесь, в Глотове, родились знаменитые «Антоновские яблоки».
Об этом вспоминалось, когда смотрел документальный фильм режиссера-документалиста Андрея Судиловского «Бунинъ». Эта лента принимает участие в конкурсе «Бородинской осени» этого года.
Фильм начинается с того, что невидимый Бунин (1870-1953) «листает» альбом и комментирует нам, кто изображен на фотографиях: «Это Вера», «Это Галя», «Это я» – большинство фотографий видим впервые, и после того, как Бунин рассказал о них, они улетают куда-то, падают …в вечность, а в альбоме остаётся лишь засохшее пятно клея, на котором они держались…
Фильм выстроен как воспоминание Ивана Алексеевича о своей жизни, он как бы заново проживает ее на наших глазах, со всеми ее драмами, неслучайно рефреном крупным планом проходят глаза Бунина, он словно всматривается в свою жизнь, оценивая некоторые события в ней по-новому. Голос актера, читающего за Бунина, очень подходит к его персоне, как, собственно, и все актерские голоса, звучащие за современников писателя в этом фильме.
Перед нашими глазами проносится вся жизнь Бунина, причём автор фильма настроен весьма критично ко многим моментам в биографии своего героя и не скрывает этого, более того, готов полемизировать с ним, но ограничивается тем, что обозначает это в картине. Имеет право. Во всяком случае, фигура Бунина в фильме Судиловского вызывает щемящее чувство грусти, но и гордости за гения, русского гения.
– Начиная работу над документальным портретом, обычно имеешь лишь ощущение героя, замысел появляется постепенно, когда узнаешь подробности его жизни, обстоятельства создания им произведений, пытаешься понять, что за человек был, в данном случае, Иван Алексеевич Бунин, – рассказывал режиссер. – Мне на глаза попалось несколько бунинских высказываний о толстовстве и его любви к Толстому как к духовному «просветителю» народа. Меня как человека традиционно православного это зацепило, потому что Толстой – отпадший от церкви, почти сектант. Мне стало интересно, почему с Буниным, испытавшим много драматических моментов в жизни, – потерял сына, пережил эмиграцию, не происходило никаких серьезных перемен в духовном плане, какие произошли, например, с Борисом Зайцевым, его близким другом. Как с юности был очарован Толстым и его учением, так и на склоне дней, сидя в Грасе, записывает в дневнике что «ничего выше толстовского понимания Бога в его позднем варианте он не видит».
Перед нашими глазами проносится вся жизнь Бунина, причем автор фильма настроен весьма критично ко многим моментам в биографии своего героя и не скрывает этого, более того, готов полемизировать с ним, но ограничивается тем, что обозначает это в картине. Имеет право. Во всяком случае, фигура Бунина в фильме Андрея Судиловского вызывает щемящее чувство грусти, но и гордости за гения, русского гения.
…»Бородинская осень» совместно с режиссерами-документалистами возвращает нам, русским, имена истинных российских патриотов. «Бунинъ» тому пример.