Очень хочется рассказать об одной женщине. Дончанке. Надежде Ивановне Чегодаевой. Чтобы она была лучше видна, начнём издалека.
Представьте себе миллионный город с красивым центром, с квартирами дороже, чем в Минске. Город миллионов роз. И в этом прекрасном городе, на окраине, в паре километров от аэропорта и Песок стоит городская больница номер 21.
Размеренная жизнь: зарплаты, карьеры, дети. И тут, в 2014 году вместе с солнышком, в город приходит Русская весна. Волнения, демонстрации, георгиевские ленточки, первые пикеты, первые перестрелки. Низко летящие военные вертолёты ВСУ над больницей, в которых, как в фильмах про Вьетнам, пулеметчики в открытых боковых дверях. Никто ничего не понимал. Ещё была власть Украины. Как-то ночью в больницу, спасаясь от преследования, прибежали двое мужчин, назвавшихся офицерам с Крыма. Обо раненые. Георгиевская ленточка тогда была как пароль: девчонки в больнице мгновенно спрятали их от властей и прятали несколько дней пока шёл поиск. Потом в аэропорту начались настоящие бои, которые ещё не воспринимались всерьёз — как же — брат на брата? Местный священник с одном казаком, махнув по стопке, прыгнули в «Жигули» и поехали на стрельбу мирить всех силой креста — крест в окно на вытянутой руке. Их машину расстреляли, а батюшку снайпер добил выстрелом в пах.
Все начальство больницы исчезло в один миг. Прекратилось поставка лекарств, выплата зарплат. И тогда руководство больницей взяла на себя Надежда Ивановна, бывший начмед. И получилось, что больница оказалась в центре уже самых настоящих боевых действий. Я узнал об этой больнице в интернете. Мол, стоит такая крепостью, как дом Павлова, разбитая вдребезги, продолжая работать без света, воды и тепла страшной зимой 2015.
Первое знакомство с Надеждой Ивановне произошло тогда, зимой 15-го. Мёртвый район, битые стекла, костры возле подъездов, снег, дыры в домах, танки на улицах. Грохот артиллерии. С насмерть перепуганным местным таксистом мы везли туда лекарства. То, что там увидели, не вмещалось в моё обывательское мирное сознание. 300 человек персонала не разбежались, работали, приезжали на работу, иногда погибая по пути, иногда в самой больнице. Девочки медсестры — часто раненые; врачи, под обстрелами, закрыв проёмы мешками с песком, без света и тепла оперировали, выхаживали раненых: и военных и гражданских, больничная столовая на кострах варила суп и раздавали всем жителям района. И главным стержнем, вокруг которого всё крутилось, являлась несгибаемая Надежда Ивановна. Было время дела, а не бумажек. Она, как сгусток энергии и надежды, давала силы всем, налаживала жизнь больницы, которую по сути уже списали на потери. Заставляла считаться с собой начальство, заявляя — «Мы есть, мы живы, мы работаем». И плакала, как девчонка, над каждым погибшим или умершим в больнице.
Девять лет больница находилась на переднем крае. Девять лет ежедневных обстрелов: массовые поступления раненых, постоянно выбитые стекла, осколки, вытаскивание раненых в коридор и подвал, а тех, кого не могли, закрывали горой одеял. Она отремонтировала батареи во всех корпусах и заставила местное начальство запустить котельную, а значит — дать тепло и ближайшим домам. Вместе со своей больницей она спасла от разрухи целый район. Есть герои в Донецке и она первая из них. Не было бы её, сдалась бы она, опустила бы руки, и позволила опустить руки своему коллективу, этой больницы просто бы не было. Потому, что до сих пор никто из начальства туда не приезжает. И не приезжал, кроме Ивана Сергеевича Приходило, которого там и контузило. Тот не боялся. Для остальных больницу было проще закрыть. Три раза так и пытались делать, эвакуировать персонал, и все три раза Надежда Ивановна не дала это сделать. В результате правило «золотого часа» продолжало работать и сотни жизней были спасены.
Дорогая Надежда Ивановна, 1 марта Вам исполняется 70 лет. От многих сотен людей примите наши поздравления и искреннюю признательность. Надеемся, Родина, которую Вы отстаивали много лет на своём участке, достойно Вас наградит, как героя. На женщинах Земля держится!