Давным-давно М. Ломоносов сказал, что могущество России прирастать будет Сибирью. И она, матушка, действительно щедра: кормит весь мир, завораживает просторами, радует красотами и являет высочайшие образцы духовности человеческой.
По этой земле ходили, да и ходят святые угодники Божии. Нам известна малая их часть, поэтому к каждому – особый трепет.
Путь к бабушке из Новосибирска в Канск и обратно мы с родителями проезжаем каждый год. И повсюду светлые купола храмов и часовен. Между Томском и Красноярском есть села Красный завод, Краснореченское, деревни Коробейниково, Зерцалы, станица Белоярская. В этих названиях древнее, неведомое мне, но родное, близкое сердцу. Это места тихих и великих подвигов сибирского старца Феодора Томского.
Таинственна, скромна и боговдохновекнна его жизнь. Он никогда не рассказывал о своём происхождении. Однажды только открыл епископу Афанасию Иркутскому, что на свой подвиг получил благословение Святителя Филарета Московского. Владыка Питирим (Нечаев) вспоминал: «Мне всегда очень хотелось побывать в Таганроге. Там есть могила афонского старца Михаила, прах которого еще до революции был перевезен на военном корабле в сопровождении двух военных фрегатов. Никаких видимых причин для этого не было, поэтому предание связывает этот факт с таинственной кончиной императора Александра I».
О старце Феодоре Козьмиче знают все, а эта версия известна меньше. Примечательно, что вдовствующая императрица Елизавета Алексеевна не простилась с привезенными из Таганрога останками царственного супруга и никогда не была на его могиле. И это добавляет таинственности кончине самодержца.
Митрополит Питирим вспоминал «Был у меня знакомый искусствовед, который знал брата барона Врангеля, тоже искусствоведа. Он рассказывал, что в начале века брат–искусствовед через брата–генерала пытался воздействовать на Николая II, чтобы как–то расследовать таганрогскую историю, поработать в архивах. А государь — император ответил: «Пусть он оставит эти замыслы. В нашей семье много такого, о чем никто даже не догадывается» (из книги «Русь уходящая: Рассказы митрополита Питирима — Сост. Александрова Т.Л., Суздальцева Т.В.) Феодор Козьмич был скромен, незаметен, благообразен, но есть свидетельства, что с высокими гостями он мог говорить по — французски и английски. И манеры у него были изысканные и деликатные. Современники описывали его как человека статного, величественного, высокого роста. Лицо, которое обрамляла совершенно седая длинная вьющаяся борода, было очень красивым, светлым и всегда чистым. И глаза голубые, лучиствые. Характер был у него добрый и мягкий, лишь изредка вспыльчивый. Говорил он внушительно и образно, но тихо. Отличался он и манерами, образованностью. Все это выдавало в нём человека происхождения непростого.
Так или иначе, осенью 1836 года в Пермской губернии попал в земский суд неизвестный никому человек. Он привлек внимание к себе своим внешним видом: грубая крестьянская одежда и благообразная наружность соединялись в его образе. На допросе он показал, что ему семьдесят лет, исповедания он православного греко-российского, холост, неграмотен, документов при себе не имеет, зовут его Феодор Козьмич. Решением суда, несмотря на всю лояльность чиновников, его приговорили к двадцати ударам плетью и как не способного нести военную службу к ссылке в сибирскую деревню ЗерцалыБоготольского уезда.
Вокруг Боготола, где я бывал не раз, — поля, леса смешанные и берёзовые, реки и речушки, озёра, низины и возвышенности, вдалеке — предгорье Саян. Во время всего пути Феодор Козьмич помогал каждому, чем мог. Старец привлекал мягкостью натуры, кротостью и словно лучился светом. Заботился об окружающих, тепло беседовал со многими из них, ссыльные же и офицеры с конвоирами оказывали ему уважение, вплоть до того, что с него были сняты тюремные оковы.
В марте 1837 года он прибыл в свою деревню и был поселён на Краснореченский винокуренный завод, где и прожил несколько лет, но от принудительных работ был освобожден. В нескольких километрах от этих мест есть село Красный завод. Там на месте молитвенного подвига старца ныне находится Святой источник. Вокруг него стоят сосны плотно друг к дружке, как свечи в праздничные дни в храмах, но лес не тёмный, напротив, солнце падает на траву, всё кругом чудесно и благодатно. Сам источник — в низине: белый крест, иконы, вырезанные по дереву, скамеечка. Люди приходят непраздно, из любви к святому, но каждый по-своему: кто водицы набрать, кто с тёплой молитвой, кто обойти босиком вокруг родника с желанием прикоснуться к святой земле.
Во многих деревнях округи побывал Феодор Козьмич, но последние шесть лет он провёл в Томске у купца Семена Хромова. Там он часто ходил в домовую церковь архиерейского дома, одну из церквей Богородице-Алексиевского монастыря. Однажды Томский владыка Парфений предложил ему становиться на службе рядом с алтарём. Старец поблагодарил, но отказался и, как и прежде, стал ставать на привычное место у печи. Ходил Феодор Козьмич и в Казанскую церковь мужского монастыря, и в Иверскую часовню. Она очень напоминает другую, тоже Иверскую, что стоит на Красной площади, только стены у неё выкрашены розовым, а купол синего цвета с золотыми звездочками. Построена часовня была в память о Крымской войне и освящена в 1858 году. В советское время она была разрушена, но в начале нашего века её восстановили, и в 2003 году её освятил Святейший Патриарх Алексий II.
Перед смертью старец заболел. Особенно тяжелы были последние полгода. Девятнадцатого января 1864 года больного причастил Тела и Крови Христовых священник Рафаил. С утра следующего дня страдания святого усилились. Несмотря на них, он всегда говорил, окружавшим его: «Не плачьте и не жалейте меня. Страдания и болезни свойственны человеку и не должны быть тягостны христианину, потому что он обязан не только ничем не ублажать своего тела, но и всегда помнить, что оно обречено умереть и предаться тлению. Поэтому ему нужно спокойно переносить боль и ждать неизбежного конца – смерти». Незадолго до кончины Феодору Козьмичу стало легче. В восемь часов сорок пять минут он тихо и мирно преставился. Правая его рука лежала на груди со сложенными в крестном знамении пальцами. Похоронили старца в ограде Богородице-Алексиевского монастыря, к северо-востоку от алтаря главного храма. Позже на его могиле побывал будущий святой, а тогда цесаревич Николай Александрович. В богоборческие годы Феодор Козьмич не оставил свой монастырь. В 1926 году перед расстрелом иноков он несколько раз являлся им, предупреждая о необходимости готовиться к мученической смерти.
Прославление Святого Праведного Феодора Томского состоялось в 1984 году, а через одиннадцать лет были обретены его мощи.
Моё знакомство со Святым Феодором Томским началось в Богородице-Алексиевском монастыре. О старце мне рассказывала наша прихожанка Фотиния Ивановна, которая очень почитала его. И однажды мы наконец отправились в Томск. С того времени паломничества наши стали ежегодными и каждый раз становились для нас свидетельством величайшей духовной силы святого. В его житии приводится такая история: «Когда к Киево-Печерскому преподобному Парфению за благословением приехала воспитанница Феодора Козьмича, простая крестьянская девушка Александра, старец, узнав, кто ее послал, заметил: «Зачем тебе мое благословение, когда у вас на Красной речке есть великий подвижник и угодник Божий? Он будет столпом от земли до неба». Это о духовной высоте. О том, что человек, будучи ещё на земле, живёт в Господе, молясь за них пред Ним, потому что каждого возлюбил, как самого себя.
Все мы ходим по одним дорогам, грешные и праведные, несвятые и святые, кто неспешно, кто торопливо, бок о бок идём по жизненному пути. Главное, чтобы конечная наша цель была спасительной. Святой Феодор Томский выбрал её раз и навсегда, и дай нам Бог по его молитвам тоже следовать этим путём от земли к небеси!