Ах, война, что ты, подлая, сделала?
Б.Ш.Окуджава
Великая Отечественная Война… Моё поколение знает о нейиз учебников истории, книг, кинофильмов, воспоминаний тех, кто прошёл через эти суровые испытания.
Я хочу рассказать о моём прадедушке, Сухорукове Николае Фёдоровиче, который был ещё маленьким мальчиком в далёкие и грозные сороковые. Но и его детство обожгло войной.
Прадед мой родился 19 декабря 1933 года. В тысяча девятьсот сороковом году, перед самой войной, он со своей мамой – моей прапрабабушкой Анастасией Михайловной – и младшей сестрой Лидой переехал из села Каурец Пензенской области в Подмосковье, в город Электросталь. Прапрабабушка была глубоко верующим человеком. По воспоминаниям прадедушки, а потом и бабушки, лампадка в «святом углу» горела постоянно. Муж её, мой прапрадедушка Фёдор, был «партийцем», членом сельского совета, и иконы в доме и жена-богомолка очень ему мешали. Вот и пришлось прапрабабушке Насте, забрав семилетнего Колю и двухлетнюю Лиду, уехать к родственникам.
Устроилась на завод. Получила комнату, только начали обживаться. И грянула война…
Прадедушке тогда исполнилосьвосемь лет, его младшей сестрёнке Лиде – три. Всего лишь первый классокончил. Лето впереди, каникулы, живи и радуйся! Но война заставила тогдашних первоклашек разом повзрослеть, ина их плечи тяжёлым грузом легло военное детство.
Два старших брата прапрабабушки Анастасии, Константин и Василий, добровольцами ушли на фронт, в Московское ополчение. И всю войну, с1941 по1945, воевали в пехоте. Прошли пешим ходом от Москвы до самого Берлина!
Осенью сорок первого Москва и ее окрестности были на осадном положении. Колина мама, моя прапрабабушка, работала на заводе сутками. «Всё для фронта, всё для победы!»Заботыо маленькой сестренке и обязанности по дому взял на свои совсем ещё мальчишеские плечи её восьмилетний сын. Чтобы отоварить продуктовые карточки, нужно было выстоять на морозе не один час, а потом ещё суметь донести продукты до дома – ведь у невысокого, худенького мальчишки, каким был тогда прадед, их могли отнять ребята постарше. Да и взрослые находились такие, которых тоже приходилось опасаться. Всё время начеку, зазевался – остался голодным.
Дошёл до дома – там Лида. Сидит тихо, как мышка, ждёт брата. Он для неё – и папа, и мама, и друг, и защитник – весь мир.
На всю жизнь запомнил прадедушка зимы сорок первого – сорок второго годов. По утрам, обвязав Лиду платком, через весь город Николай «на закорках» тащил сестренку в детский сад. А может, и не сад это был вовсе, а так, место, гдекакие-нибудь старушки по очереди с малышами сидели. «Иду по городу, темно, ветер, снег в лицо, колючий такой. Народу на улицах почти никого. Лидок за спиной сопит. Я её платком к себе привязывал, теплее так-то, да и точно не потеряю, даже если упаду или пихнёт кто», – вспоминал прадедушка.
Сдав сестрёнку с рук на руки, бежал в школу. «Холодно было очень, – рассказывал прадедушка, – руки стыли так, что карандаш из замёрзших пальцев не вынуть было». После занятий бегом домой,немного протопить комнату и сготовить обед. Эту нехитруюснедь нужно было укутать как следует, чтоб не «простыла», и отнести на завод, матери. Следующий забег – забрать Лиду.И только к вечеру, вернувшись с сестричкой домой, удавалось поесть самому. Приходилось мальчишке трудно: и за сестренкой присмотреть, и прибрать, и постирать, и готовка вся на нем…
А ещё нужно было следить за затемнением. Николай Фёдорович потом часто вспоминал, что это только в кино легко делали – завесили окно одеялом – и готово. На самом деле нужно было не просто завесить, а плотно заправить края одеяла в щели между рамами. Если военный патруль, который постоянно дежурил на улицах города, заметит хоть маленькую полоску света в окне, то нарушителей светомаскировки заберут в комендатуру. По военному времени такая небрежность считалась пособничеством врагу. Ведь даже случайно оставленный источник света указывал фашистам, куда нужно сбрасывать с самолета бомбы. Поэтому Коля исправно следил за окнами. «Операцию по затемнению» он проделывал с помощью ножниц, затыкая ими края одеяла в оконные щели. Однажды, поправляя затемнение, он упал с подоконника и ножницами глубоко распорол щеку. Ему было больно и страшно. Он кричал, а маленькая Лида испугалась пуще братаи ревела ещё громче. «Кровь хлещет рекой, слёзы градом, Лидуся орёт с перепугу громче меня. И во всей квартире взрослых никого – все на заводе, – рассказывал прадедушка. – А больше всего боялся, что патруль пойдет: одеяло-то я с окна на себя стащил, когда падал.Сам себе оказал первую помощь – и снова на подоконник, одеяло на место вешать».
Навсегда остался на левой щеке прадедушки глубокий шрам. «Военное ранение», – шутил прадед. И память восьмилетнего мальчика тоже получила «ранение» – он уже никогда не мог спокойно видеть ножницы у кого-либо в руке, начинал тревожиться, просил быть аккуратнее, осторожнее. И долго хранилось у нас в семье чёрное, тяжелое «одеяло затемнения».
И ещё один шрам оставила война прадедушке Николаю. Не мог он спокойно видеть брошенный хлеб. Если увидит на улице, обязательно поднимет, пристроит на обочину или на забор, чтобы не затоптали. И домашнимсвоим не позволял выбрасывать даже маленькой корочки, всё аккуратно резал, сушил сухарики.
Вот такое было у моего прадедушки, Николая Фёдоровича, детство. Вернее, совсем его не было. А в сорок шестом он ушёл на завод. Семью кормить было нужно… И тогда совсем оно закончилось, детство, которое украла война.
Хотелось бы, чтобы и мне, и моим сверстникам война была знакома лишь по воспоминаниям старшего поколения. Чтобы никому больше не пришлось проходить такие испытания. Война должна стать для людей опытом, что так жить нельзя. Она должна остаться в прошлом. Никто не должен узнать, какой тяжкой ценой покупается мирное счастье. Слишком много на свете людей, которых война затронула в юном возрасте и напрочь отняла детство. Эти дети слишком рано стали взрослыми, а в их памяти навсегда осталось ужасное прошлое: холод, голод и страх, что это повторится. Эти люди пережили страшное время, и их воспоминания – предупреждение для всех нас. Прадедушки сегодня уже нет с нами, но мы в семье бережно храним память о нем. Ведь это часть семейной истории.