Четверг, 7 ноября, 2024

Гренадеры всегда впереди!

Расскажу вам, пока еще длится Год семьи, о совершенно потрясающей огромной Семье, да, именно так они называют себя. Кто это «они», поймете дальше, когда прочтете...

Михайлово чудо

Мобилизация призвала Мишку осенью. Как раз отгремела его свадьба с Машей, отгуляли медовый месяц. Сейчас бы быт налаживать и о детях думать, но судьба решила иначе...

СЛОВО О ТОВАРИЩЕ

Он уходил с недоумением – да как же так,, только что бежал, за спиной остаются десятки договорённостей-обязательств, впереди новые поездки, а уж про встречи и говорить не приходится...

Сидя на краю России...

Казалось бы, чего мы только за эти годы не наслушались, но эта ночь! Наши пуски, переезды с места на место, прилёты по военным, грохот до небес, так, что стёкла книжных полок и шкафов заходятся в дребезге, а стены «ухают» в такт тяжёлым стонам земли...

СЛАДКОВ. Путь репортёра

Александру Валерьевичу – 58!

Мы познакомились тридцать лет назад. Крепко подружились. Общий язык нашли быстро. Оба военные. Сашка окончил Курганское высшее военно-политическое авиационное училище, успел послужить в забытых Богом Марах, а я – в Забайкальской Борзе. Свой творческий путь он начинал в службе информации «Радио России».

Нас сблизила война. В 1993-м случились скандальные события в Первомайске, когда перестреляли омоновцев. Председатель «Союза офицеров» Терехов потребовал пресс-конференцию. Послали Сладкова. Эфир устроил всех: и Терехова, и Попцова. Все были довольны. А потом пошло-поехало! Абхазия, Таджикистан, Приднестровье, Осетия. Горячих точек становилось все больше. Военная тематика Сашке всегда нравилась. Отец – военный, сам он тоже выпускник военного училища, все детство провел в Монинском летном гарнизоне.

– Представляешь, – не раз говорил мне, – я после армии уволился. Ну трудно представить меня в искусстве: там все с серьгами, через одного красятся. Мне трудно понять их психологию. Да и чужда мне эта среда! А военные – моя среда. Захожу в любую часть, сразу уютно себя чувствую.

В сентябре 1994 года Сладков со своей съемочной группой начал ездить в Чечню. Вот тут появились свои особенности. Главное репортерское кредо Сладкова – говорить правду, какой бы горькой она ни была. Этого правила он придерживается и по сей день. Правда, не всегда удавалось. Вернее сказать, не давали. Когда он начал работать в Моздоке, приходилось, что называется, ложиться под пресс-центр МВД. Они тщательно просматривали каждый отснятый материал. Время было гнусное и мерзкое. Жесточайший пресс, требовалось огромное терпение, чтобы выдержать и пройти подобную цензуру. Только после этого репортер получал своеобразное доверие. А что значит пройти этот пресс? Просто доводить до сведения общественности официальную позицию? Так это станет своеобразным продуктом пропаганды. Можно, правда, плюнуть, переругаться со всеми и уйти в поисках другой информации.

Сладков пошел по своему пути. Просто правда не такая страшная, как ложь. И он это доказал совсем скоро, в январе – феврале 95-го, когда работал на «больничке», где располагался штаб генерала Я. Рохлина. В те дни еще ни о какой цензуре речи не шло. Когда Сашкина съемочная группа в вечернем выпуске «Подробности» на РТР показала шокирующие кадры умирающего солдата, доставленного в полевой госпиталь, это была правда для всех. Но прежде всего для военных. Сладков говорил мне потом, нервно теребя сигарету: «Понимаешь, в чем дело? Если меня похвалят в пресс-центре, но я скажу неправду, как я могу вернуться в тот батальон, где я был полдня назад, снимая репортаж? Мол, потерь нет и все успешно несут службу на блокпостах? Да любой боец повертит пальцем у виска и отвернется от меня. Больше и острее всего переживают правду люди в окопах».

В период, когда шли тяжелые бои по всему Грозному, они снимали очередной сюжет. Идет бой, трупы валяются на улице, все кругом горит, пулеметные и гранатометные выстрелы, как полет шмелей в майские вечера. Город рушится буквально на глазах. Все по пояс в грязи. Идет штурм опорного пункта боевиков. Наши упорно движутся вперед. Генерал Рохлин прямо на камеру заявляет, что эта война никому не нужна. Воевать приходится не с какими-то бандитами и ополченцами, а с настоящими профессионалами. Сладков все это выдал в эфир. В студии все смотрят, монтажеры, техперсонал, руководство программы. Звонит взбешенный О. Попцов (в то время руководитель ВГТРК) и орет благим матом, грозясь уволить Сладкова. Вот такая суровая правда войны.

Как-то заговорили мы о материальном интересе. Он всегда присутствует на войне в журналистской среде. По мнению Сладкова, все нормально, пока никто не знает правил игры. Привел пример. Сидишь ты с одной стороны в самом пекле, возле здания Совмина во время штурма Грозного. А с другой стороны в это же самое время работают такие же ребята, коллеги из других телекомпаний и агентств, с кем прошел уже Абхазию, Таджикистан. К примеру, Саша Ломакин. Сидит в доме, что рядом с гостиницей «Чайка», и мы стреляем друг в друга, как потом выясняется. Ему платят одну сумму денег, а нам – другую.

Платят и платят, особо никто не задумывался. Но когда снайпер ранил звукорежиссера Серегу Кукушкина, а ему начислили за это всего 500 тысяч (по тем временам), да к тому же, отдав налоги и алименты, он получил на руки каких-то 100 тысяч. Вот постепенно и стали понимать, здесь что-то не так. Потом стали платить больше. Меркантильный вопрос, конечно. Но ведь бесплатно в современных горячих точках никто не воюет. Это тоже правда.

Среди журналистов тогда, да и сейчас, регулярно ходили такие понятия, как джинса, заказуха. Вслух об этом не слишком распространялись. К примеру, на войне всегда существуют так называемые стрингеры (об Эдике Джафарове я уже рассказывал). Это особая каста людей: они едут в зону боевых действий на свой страх и риск, без всякой страховки. Налоги никогда не платят и продают свои материалы любым агентствам, преимущественно зарубежным. Тем, кто больше заплатит. Они считаются солдатами удачи. Из таких стрингеров вырастают неплохие, даже талантливые репортеры. Со временем их охотно берут в штат «Вестей», в программу «Время», в новостные выпуски НТВ. Но все же это своеобразный охотничий инстинкт – желание сделать добротный материал и получить за него деньги. И это вовсе не значит, что такой человек пойдет и снимет материал, который противоречит его моральным принципам.

У Сладкова был приятель Тарас Працюк, киевский журналист из агентства «Рейтер» (через несколько лет погиб в Афганистане). Он побывал практически во всех горячих точках. Один раз они оказались рядом со Сладковым в Абхазии. Нужно было снять «минную войну» по линии грузино-абхазского противостояния. Мужики из миротворческого контингента пообещали: все будет без проблем. Начали снимать. Саперы с собаками, все как положено. А Працюк со Сладковым сидят в машине и водку пьют. Подходит офицер (старший группы) и сердится, мол, мужики, как же вам не стыдно, для вас стараемся. А они ему объяснили – так не бывает. Нужно правду показывать.

Был и другой случай, когда банда С. Радуева захватила Гудермес. Нужна была картинка для эфира. Результат можно было достичь двумя путями. Первый – дать денег и обойти блокпост. У армейцев такое не прокатывает. Там либо пускают, либо нет. Был и другой вариант, по которому пошел репортер Омельченко с ОРТ. Он снял зачистку дач возле Ханкалы. Попросил ребят пострелять. Те постреляли. Выдали в эфире за штурм Гудермеса. Все смеялись, а руководство в Москве поставило Омельченко в пример.

Делались деньги и по-другому. Можно было, завершив работу в очередной командировке в зоне боевых действий, отснять эксклюзивный материал, и по дороге из аэропорта в редакцию, заехать в другую телекомпанию или иностранное агентство, слить все под чистую, заработав на этом приличный куш. Некоторые так и поступали, чего греха таить. Только не Сладков. Кстати, во время событий в Первомайском в январе 1996 года японцы предлагали Сладкову приличную сумму денег за видеоряд. Сладков не повелся! Отснятый материал полностью перегнал в редакцию. Он всегда дорожил честью своей фирмы, а личные моральные и этические принципы ставил превыше остального.

Саша всегда считал, что журналист должен быть одинакового качества. Ну не может быть человек в районе Садового кольца порядочным, а в районе Люберец становиться другим. Настоящий репортер, пишущий, снимающий должен быть везде одинаковым: порядочным, честным перед собой. Смелым, конечно. Журналисту нужен хулиганский характер (в хорошем смысле слова), чтобы решиться на что-то неординарное. Часто вспоминал он такой эпизод. Когда начался бой в том же Первомайском, журналисты залегли за небольшой бруствер. И снимали издалека. А вот один из британской «Ай-ти-эн» встал в полный рост, надел белую майку поверх куртки, чтобы не стреляли. И пошел по полю…

Газетчикам легче. Могут собрать необходимый материал, не выезжая из Ханкалы. Есть и такие, к примеру, как корреспонденты «Красной звезды» Олег Одноколенко и Петр Карапетян, которые пошли вместе с морпехами на штурм Сунжы. А вот фотографу или оператору деться некуда. Нужна картинка. Даже когда идет бой, не за автомат приходится хвататься, а настраивать камеру и следить, чтобы объектив не подвел.

«Назвался груздем – полезай в кузовок», – любимая поговорка Сладкова. Приехал на войну – отрабатывай по полной! Некоторые хотели отсидеться в тылу, особо не вылезая, да еще награду получить. Ничего геройского не совершить. Так не бывает. Сладков всегда ставил в пример моих ребят из «Защитника России». Именно их он постоянно видел на передовой. Чумазых, небритых, но всегда – в боевых порядках пехоты, десантников, танкистов. Поэтому фронтовая газета всегда была нарасхват.

Очень тепло отзывался о своих помощниках Вадике Андрееве и Сергее Кукушкине. Вадик слегка прихрамывал и при довольно тучном весе передвигался с трудом. Но везде успевал вовремя снять потрясающие кадры. Причем знал, как это сделать ненавязчиво, допустим, после боя, когда на эмоциях, в горячке, можно и по голове получить.

То же самое и с техническим обеспечением. Трудно засунуть себе в ухо наушники и крутить звук, когда рядом свистят пули. Под Ведено в горах, когда на хребет упал густой туман, видимость – нулевая. Кукушкин назвал это подводной съемкой. Четыре раза камера глохла! И каждый раз он приводил ее в порядок. За время войны Сладков ни разу не слышал от своих ребят слов: не буду, не хочу или боюсь. И в войсках группировки их всегда называли неразлучной троицей. Любой командир среднего звена знал в лицо. Не говоря уже о командном составе. Тесные, доверительные отношения сложились у Сладкова с генералами В. Казанцевым, Г. Трошевым, В. Шамановым.

А Геннадия Николаевича мы с Сашкой называли просто «папа». Трошев как-то услышал наш разговор и улыбнулся:

– Хорошо, хоть дедом не называете!

Кстати, в те годы генералу было столько же, сколько Сладкову сейчас. В свои пятьдесят с хвостиком Саша вновь не сидит без дела. Безвылазно находился на Донбассе, с 2014 года.И меня время от времени подначивал: «Генка, здесь война идет третий год. А ты без дела сидишь в своем Белгороде!»

Репортеров такого калибра по пальцам одной руки можно пересчитать…

Сладков не зря так долго находится на Донбассе. Такие люди там нужны!

Когда началась спецоперация на Украине, мы вновь пересеклись. С весны прошлого года стараюсь регулярно давать новостные репортажи, аналитику, зарисовки для канала «Сладков+». Прогресс, новые подходы в информационном обеспечении любого конфликта. С этим необходимо считаться, журналистам и репортерам – в первую очередь.

Кстати, до сих пор ношу кожаную куртку, подаренную Сладковым двадцать пять лет назад. Она стала неотъемлемой частью моего привычного гардероба. А наша дружба – частью моей жизни.

Геннадий Алехин

Последние новости

Похожее

Сидя на краю России и болтая ногами в океане событий…

Казалось бы, чего мы только за эти годы не наслушались, но эта ночь! Наши пуски, переезды с места на место, прилёты по военным, грохот до небес, так, что стёкла книжных полок и шкафов заходятся в дребезге, а стены «ухают» в такт тяжёлым стонам земли...

Мы часто бессильны…

Идёт наступление. На Покровском направлении есть успехи. Фронт пришёл в движение. А значит, в разы увеличилось количество эвакуированных мирных жителей. Это наша тема. Вывезти из зоны боевых действий, накормить, оказать медпомощь, добрым человеческим отношением дать прийти в себя...

Мы вас будем сметать огнем

С полковником Кукариным Евгением Викторовичем судьба свела меня весной 1999 года под Кизляром. В ту пору он, офицер Главкомата внутренних войск МВД России, был командирован в Дагестан, где по всей линии административной границы с Чечней нарастало напряжение...

Грядёт время самоочищения…

Россия может победить. Даже в своём сонном состоянии. Но тогда люди, которые под лозунгами патриотизма превратили великую державу в сырьевой придаток, скажут: «Это мы победили!»...