Как только началась СВО, то сразу же создали ГШ – Гражданский Штаб. Хотели ещё добавить в аббревиатуру «главный» и «гуманитарный», но Олег Васильевич, как Верховный, отверг.
Три года – это поиск средств, закупка, доставка. Поздно ночью по возвращении из подразделения СпН наскоро подвели итоги: за три года собрана гуманитарка на более чем… Короче, если и меньше, чем затратила служба тыла доблестной Красной Армии, то не на много. Работали «на доверии», без всяких фондов, которые сразу же привычно обрастают щедро оплачиваемыми чиновниками. Работали, как исстари повелось в старой России: твоё твёрдое слово, твоё имя дороже золота и твоя честь тому порукой. Это наша параллельная Россия. С совестью, с верой, с добродетелью.
Вот сейчас скажу, но не сочтите за патетику, пафос, самовосхваление – бахвальство чуждо изначально: работали честно, бескорыстно, самоотверженно, без поправки на усталость. Выматывающие поездки и риск компенсировались осознанием нужности и счастьем в глазах людей.
Заслуга в этом наших «Начальника Гражданского Штаба» (не путать с НГШ Минобороны) Олега Васильевича Абрамова, мозга и генератора идей, и его «заместителя» Константина Анатольевича Лахнова, но и, бесспорно, Юлии Зыковой, нашим «начальником оперативного управления». На первый взгляд её вклад растворяется в результатах, которых не было бы без неё.
Она собирает информацию, анализирует финансовую состоятельность возможных «меценатов», поиск сил и средств для транспортировки, разгадывает ребусы: как с минимальными затратами приобрести максимальное количество, да ещё и самого лучшего качества.
Приобретенное исчисляется сотнями: беспилотники, РЭБы, генераторы, «старлинки», множительная аппаратура, компьютеры, «сбросы», FPV, тепловизоры, рации, коллиматоры, «ночники», «банки», оптика, медикаменты, белье, тёплые вещи, белье для госпиталей, носилки, коляски, машины с бревнами, досками, щитами, ящики гвоздей, скобы, инструменты, бензопилы – да невозможно всё перечислить! А на Новый Год, 23 Февраля, День Победы – обязательные праздничные наборы.
Мы никогда не сравнивали работу ГШ с другими волонтерами и волонтерскими движениями. Господь дал силу и возможности – и радуемся. Это же ведь счастье какое помогать! Не себе брать, а отдавать!
Командир подразделения СпН в ответ на поздравления с Новым Годом сказал, играя желваками, что армия выстояла благодаря помощи народа, его поддержки, ощущения его теплоты сердечной. Попросил передать его низкий поклон всем, кто в трудный час сплотился и встал на защиту родины.
И поклонился!
***
Конечно же, всем миром работали на нашу Победу, на сохранение жизней наших бойцов, на излечение раненых, на поиск пропавших без вести. Что-то получалось, что-то не очень, но это не останавливало, потому что и от нас зависело быть России иль не быть.
Не забыть, как библиотека слепых собрала продукты и вещи и передавали их комполка, что держал оборону на Журавлевке, а у полковника слезы на глазах и руки задрожали, принимая гуманитарку. И шептал он: «Святые люди, святые…» – глядя на несущих сумки. Незрячие, он подходили к нему и отдавали прямо в руки, потому что видели и чувствовали душой и сердцем.
Как прихожане храма Михаила Архангела вместе с Еленой Сафроновой вязали и шили от сетей до носков, за свои скудные пенсии, покупая материал. Как Светлана Горбачева поставила в своей квартире станок и вязала сети, покупала беспилотники, медикаменты, тепловизоры, спецнакидки, теплое белье и проч., а потом ехала с нами на фронт, чтобы передать всё это бойцам. Как шебекинец Александр Тарасов, прозаик и поэт, зашел в аптеку за лекарствами, да ушел ни с чем: отдал все деньги бойцам, покупавшим медикаменты. А уж ему-то после операции лекарства были нужны, как никому другому.
Как Гирявенко Александр Митрофанович, опираясь на палочку, принес в дюжину приемов на 4-й этаж сумку с вещами для бойцов. Едва шел – хоть самого неси, а дотащил-таки сумку. Как Надежда Королькова и Вера Кобзарь готовили пельмени (или вареники? А может пирожки?) и через забор пробирались в госпиталь, потому что не пускали через проходную. Для чего и почему? А чтобы раненые и искалеченные не чувствовали себя одинокими и забытыми. И видели в них своих матерей, потому что это забота была материнской. Да у Корольковой и самой сын на войне – семь медалей у парня! У «вагнеров» был, Бахмут штурмовал, Соледар…
Отец Геннадий (Заридзе) на 5 млн. руб. прибрел БПЛА, а ещё лечил, окормлял, покупал, присылал.
Елена Воробьева вяжет носки (ой как нужны они сейчас!), вкладывая в каждую пару свои стихи. Получивший шерстяную пару боец прежде всего достает листок со стихами и читает вслух, и лишь затем надевает носки.
В «Пятерочке» мужчина отстранил у кассы солдата и сам расплатился за его покупки, а тот стоял, стиснув зубы, и дышал часто-часто, давя навернувшиеся слёзы. Не к лицу солдату глаза влажнить, да и мужчине вообще, но даже стоявшие в очереди захлюпали носами. Ну почему беда пробуждает в нас доброту и сострадание? Почему в другой жизни мы готовы вцепиться друг ругу в горло? Унижать, обижать, оскорблять, завидовать? Что, жить иначе нельзя?
В магазине девочка упросила маму купить шоколадку, а когда подошли к автобусной остановке, то малышка вдруг подошла к солдату и протянула ему только что купленный шоколад: «Возьмите. Вы же наш защитник. Мой папа тоже фашистов бьёт».
***
Сергей Соколов, Виталий Мальков, Елена Ключищева, Женя Бакало, Виктор Дроздов, Олег Сикарев, Олег Тарасов, Артем Непочаев, Александр Юдин, Виталий Писанков и ещё сотни имён людей, которые помогали нам в сборе гуманитарки по всей России и даже за рубежом. Назвать бы всех, кому поклониться в ноги за сделанное ими. И есть среди них наши писатели.
Вчера передал сборники стихов своих коллег. Каждый раз, где бы и в каком бы подразделении не был, но всегда оставлял книги белгородцев. И шли они нарасхват. Полковник, алтаец, с упоением рассказывал мне о Шукшине, полагая что иных писателей на Алтае нет. Я и сам невежда, но когда поведал ему о собирателе старины Гребенщикове, о Бианки, Залыгине, Анне Караваевой, Рождественском (других сразу не вспомнил), а из современных об Олеге Тарасове, то почувствовал себя энциклопедистом. А он о литературе наших писателей не ведал и был удивлен, что такие вообще в природе есть. С недоверием полистал Папанова, потом Чехунову, а затем сгреб все книги, сказал: «Мужикам в радость будут. Пусть тоже воюют с нами» и отнес в машину.
***
У разведчиков познакомился с дядей Мишей. Питерский работяга, под полтинник, дед уже, щербатый – четыре верхних зуба удалили в рукопашной (редчайший случай, но бывает), морщинами исполосованный (а может шрамами?) «Романтический вечер при свечах» не располагал к чтению, зато звал к разговорам по душам.
Он говорил о том, что нужна нам была эта война, чтобы содрать окалину с наших душ. Чтобы лакмусом высветить всю мерзость и подлость. Чтобы узнать, кто рядом с тобою и цену их словам и поступкам. Что среди нас каинов оказалось немало. Чтобы понять, что нельзя жить так, как жили – опустив голову, по-холопски покорно, не смея протестовать. Как ненавидели мы тех, кто не поступился принципами и в угодливости травили их, потому что у самих душонки были заячьи.
Говорил о том, что не стали мы едины, как бы не рядились в личину патриотов. Хотя и учились в одной школе, да были разными учениками и по жизни пошли разными путями к разным целям. И Богам молились разным.
Я слушал его и думал о том, что, кому бы не молились, Россия – одна и жизнь пришли отдавать за неё, родимую, «и гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус, и друг степей калмык». Что он та особая каста совести, одевшая шинели, делящаяся последним ради помощи армии, согревающая теплом своей души. Те, кого никогда не сломить и не сломать. Те, кто поднимем знамя Победы над поверженным врагом. Ну, а плодами победы, воспользуются, по обычаю, непричастные.
Прощаясь, я задержал его ладонь в своей: крепкий мужик, мощь чувствуется. А может это та духовная сила, которая множит силы физические. И сказал ему давно привычное: «Никто, кроме нас!». И мы обнялись. Я обещал еще приехать, добраться, дойти, доползти, лишь бы только повидать его, поговорить, выкурить сигарету и напитаться от него мудрости житейской.
Фото: дядя Миша и его «мушкетёры». Неказист с виду, да только двоих ножичком выпотрошил, а третьего саперной лопаткой достал. Тот самый, что в центре.
***
«Прилетит к нам волшебник в голубом вертолёте…» Ну, скажем, не волшебник, а Дед Мороз со Снегурочкой, и не на голубом, а цвета хаки, да и не на нём вовсе, а на машинах заявились. Неделю договаривались и согласовывали, но, как всегда, обстоятельства внесли коррективы.
Несколько суток ненастья – морось, седая пелена тумана, расползающегося по балкам да низинкам, крепко «заякорила» экипажи. Где-то далеко-далеко, там, за туманом их ждал дом, семья, любовь…А на земле война не знала передышки, и бойцы с надеждой смотрели на прохудившееся серо-молочное небо, приковавшее машины к бетонке.
Но в день нашего приезда с раннего утра ушли на задание «вертушки» – не привычные «тройки», а «аллигаторы» да «охотники» и непременно работяга Ми-8 с безбашенными пээсэс – группой эвакуации из поисково-спасательной службы.
Одни машины возвращались, другие уходили за горизонт, работали в ближнем пограничье с кабрированием, не залетая за ЛБС, но всё равно за ними шла охота. Их «ловили» радары, сопровождали операторы, передавали данные на стартовые позиции и шли пуски ракет. А штурманы включали противоракетную систему и отстреливали тепловые ловушки, уходя от неминуемой гибели.
Встретили с улыбками и распахнутыми объятиями, скрывая досаду от неуместности нашего появления. Дипломатично рассказали, что можно и что нельзя, «сюда ходи, туда не ходи», запарковали «газель», предоставленную «Константой» и забитую подарками, а потом и разгрузили.
Часа полтора ушло на вручения новогодних даров, речей Деда Мороза и внучки, непременного чтения стихов и исполнение танцев одариваемых «детишек». Капитаны, майоры, подполковники веселились как дети, глаза блестели и сверкали улыбки. Дед Мороз касался каждого посохом – не простым посохом, а пророческим, раздавая в будущем награды и звания. Проверено еще в прошлом году: кого коснулся тогда своим «орешником» Дед Мороз, тот получил медаль или орден, новую должность или новое звание.
Ждали командира: он встречал-провожал экипажи, напутствовал, принимал краткие отчёты и просил нас не уезжать, дождаться его. Дождались. Командующий группировки высок и красив, взгляд проникающий, голос чистый. Он сразу попросил извинить его: через несколько минут он поднимет экипажи в небо и сам поведет их в бой. Почему потребовалось вести за собою эскадрилью самому командующему группировкой и рисковать собою не совсем понятно. Начштаба не стал объяснять, лишь коротко бросил: «Так надо».
Мы долго ждали возвращения «вертушек», но они задерживались, и волнение в лицах офицеров, с надеждой смотревших в тяжелое серое небо, становилось всё заметнее и заметнее. Наше нахождение здесь становилось неуместным и начштаба с замполитом уже не украдкой поглядывали на часы, а вполне откровенно намекая, что дорогим гостям пора за порог.
Когда мы уже подъезжали к шлагбауму, то показались вертолёты. Последним села «восьмёрка». Зазвонил телефон: начштаба с плохо скрываемой радостью сообщил, что все вернулись из полёта.
***
Светлана Владимировна Горбачева наказала доставить в сражающее подразделение новогодние открытки и письма московских детишек из детского сада «Покровский квартал» Москвы. Из них не вырастут фили, тусовщики «голой вечеринки», ивлеевы и тому подобная нечисть. Для отчёта попросила по возможности сделать видео и фото.
Выбор пал на разведчиков, правда добираться пришлось на перекладных и ножками грязь помесить. Мокрые вековые стволы, пахнущая прелью лесная подстилка из травы и пожухлых коричневых листьев, застывшие на кончиках веточек алмазные капли. Сказка. Идиллия. Где-то Леший бродит, русалка на ветвях сидит, избушка Бабы Яги. Секретный дозор – в двух шагах прошли и не заметили, как вдруг за спиной: «Стоять!». Побродить бы, надышаться, напитаться бы этим лесом, но командир схватывает крамольную мысль на ходу и басит:
– Не вздумай. Шаг в сторону и отлетит душа.
***
Под землёй не жарко, но и сырость не ощущается. Все проходы вымощены щитами, стены и потолки – ДСП. Столовая, спальный кубрик, оружейка, операторская и еще с десяток нужных помещений, но не для постороннего глаза. Свободная смена выстраивается вдоль стены и начинается действо. Снегурочка профессор, мастер слова, говорить может часами – заслушаешься! Слава Богу – конспектировать не заставила. В душу запала каждому и неудивительно: в подземелье вдруг материализовались Дед Мороз со Снегурочкой и началось сказочное действо. Дедушка изрекал всякие мудрости и трогал посохом плечи бойцов, благословляя на жизнь и на подвиг. Внучка щебетала, сосредоточенные лица расплывались в улыбках и бьющий сбоку свет лампы создавал над их стриженными головами нерукотворные нимбы. Святые воины святой Руси! А потом она подходила к каждому, обнимала и напутствовала.
***
Когда передавали письма, то внешне добряк и рубаха парень, не стирая с лица улыбки, видео сделать не разрешил – только фото. На видео лица ретушировать – с ума сойдёшь, а на фото раз-два и нет проблем. Во-первых, все на вражеском «Миротворце», во-вторых, за семьи беспокойство. На моё робкое возражение, что я на этом вражьем сайте уже дважды ещё с 2014-го как опасный террорист и диверсант, он ответил просто:
– Это твои проблемы, дядя Саныч. А вот если засветим этих мужиков, то проблемы будут уже мои, а их и без этого хватает.
Так что, дорогие московские детёныши, с меня только фото, да и то с «размыленными» лицами. Но с какими неподдельным счастьем бойцы приняли ваши письма! А один, до этого хмурый и с насупленными бровями, вдруг посветлел лицом, прижал открытку к губам, и выдохнул:
– Домом пахнет. Детишками моими…
Четыре подразделения за двое суток с несовпадающей логистикой – многовато даже для такого бродяги, как я. Так что книги стремительно закончились и разведчикам достались сборнички только Натальи Чехуновой. Зато, как только официоз закончился, к книгам потянулись сразу дюжина рук.
У «чекиста» поинтересовался, а зачем он просил поснимать бойцов, если на фото будет шеренга бушлатов да размытые пятна лиц. Он улыбнулся:
– Это ко мне в архив, а после войны всем раздам.
***
Последнее время дальние поездки с гуманитаркой даются не очень легко, к тому же довольно затратны по времени, которого и так осталось совсем ничего и надо успеть хотя бы завершить начатое, да есть ещё некоторые проблемы чисто житейского характера. Собран богатейший психологический материал, целая портретная галерея воинов, волонтеров, а ещё окружающих в нашей повседневности людей, проявивших свою ценностную суть. И хочется успеть поведать о них, а получится – и снять хотя бы короткометражки. Не рассказать о них – грех великий!
Лежит в нашем госпитале цыган. Лет сорок ему, восхитительно дремуче неграмотен, но с по-детски незамутнённой душой. Доброволец. Штурмовик. Перебиты осколками ноги и еще не решён вопрос ампутации. Может, выкарабкается? Смог ведь трое суток выползать, теряя сознание, от не взятой ими лесополки – покосили всех штурмовиков минами да пулемётами. Очнулся – ночь густая и вязкая, где наши, где укры – не понять. Своим жгутом перетянул одну ногу, жгутом убитого штурмовика – другую. Вколол нефопам, перевязался, забросил автомат за спину, помолился и спросил у Господа, где наши.
Говорит, будто голос услышал и пополз. Провалится в беспамятство, очнётся, пронзит мысль: всё, пусть смерть заберёт, слишком боль нестерпима. И вдруг голос сквозь сумеречное сознание: «Не сметь! Не сдаваться! Ты обязан выжить».
И он ползёт. На руках подтянется, сердце колотится, будто полосу препятствий бежит, переведёт дыхание и снова, перебирая руками и волоча ноги, ползёт. На вторые сутки кончилась вода, а еды не было вообще. Вечером пошёл дождь – мелкий, сквозь сито просеянный, развёз грязь и по ровному ползти да под уклон ещё силы оставались, а наверх совсем невмоготу.
Его нашли на рассвете разведчики, возвращавшиеся из поиска.
А ведь таких случаев знаю немало, когда выбирались с того света лишь потому, что не сдались. Ну как о них не рассказать? Чтобы дети и внуки знали и гордились. Чтобы такими же воспитали.
***
Ну как не поведать о парне, который начинал свою войну в феврале 2022 рядовым, теперь командир роты штурмов. Представлялся к Звезде Героя, да отполировал кому-то физиономию из высокого начальства и «фенита ля комедия» с наградной карьерой… А он даже рад: затаскали бы по всяким собраниям да заседаниям как куклу, жизни бы лишили нормальной, зато теперь вроде как в стороне от дел общественных.
***
Двое спасли целый взвод молодых солдат-срочников. Навалились на них стаей стервятников дроны, а те растерялись, в кучу цыплятами сбились, головы руками обхватили. Двое из группы эвакуации стали уводить беспилотники, стреляя из автоматов. А они кружат и кружат, сбрасывают гранаты да ВОГи. Эти двое шесть (!) дронов завалили, группу спасли – сказочные мужики!
Потом они ещё пытались спасти раненого товарища, вдвоём вытащили его из взятой лесополки и волоком через поля, а их накрывали минами. Плотно сеяли, осколки выкашивали траву под корень. Товарища вынесли, да только умер он – кровью истёк.
Они потом ушли на ту сторону и двое суток искали миномётную позицию. Нашли. Расчёт под утро взяли в ножи, миномёты развернули и заутюжили укроповские позиции. Отомстили за друга, да от этого не легче.
***
Рассказать о том, как погибли штурмы на глазах остальных. Отступили под разбирающим на молекулы огнем. Видели, как швыряет взрывами тела, но командованию нужны были хотя бы фото или видео доказательства, иначе пойдут они без вести пропавшими. И тогда эти двое поползли снимать. Всех вытащить не могли – физически невозможно, да и укры не дали бы. Ползали по полю, фотографировали, замирали, когда вновь начинали минами засыпать, опять ползли и фотографировали.
Не могу найти слов, чтобы выразить состояние этих людей, пошедших на верную смерть ради того, чтобы вернуть родным погибших хотя бы право помянуть их. Они даже имен штурмов не знали, лишь с парой-тройкой были знакомы. Как выразить величие этих двоих парней? Успеть бы написать о них…
***
А еще рассказать бы о Надежде Корольковой, проводившей сына на фронт, об Олеге Сикареве, Жене Бакало и его сыне, о Саше Тарасове-старшем и Саше Тарасове-младшем, о Сереже Постолове, обо всех наших коллегах, не оставшихся в стороне от беды, открывших сердца свои горю людскому. Не о себе думавших, а о величии России.
Одному, пожалуй, и не под силу…