Необычной была эта служба в храме апостолов Петра и Павла в усадьбе Знаменка возле Петергофа…
Крестообразно сложив на груди руки, двигались к причастию приехавшие в храм на автобусе бойцы погранотряда имени Андропова. В пятнистой камуфляжной форме благоговейно подходили они к Чаше со Святыми Тайнами, а с дьяконских дверей алтаря смотрел на них облаченный в такую же пятнистую камуфляжную форму новый мученик за Христа воин Евгений Родионов…
Вставший на дверях алтаря рядом с образом Божией Матери он – в этом году ему исполнилось бы всего двадцать четыре года! – мог бы стать сослуживцем этих подходящих к Святому Причастию пограничников, но Господь судил ему другой путь.
«Здесь лежит русский солдат Евгений Родионов, – начертано на кресте, установленном на его могиле, – защищавший Отечество и не отрекшийся от Христа, казненный под Бамутом 23 мая 1996 года».
1.
Проста и обыкновенна короткая биография Евгения Родионова.
Родился он 23 мая 1977 года.
«Случилось это в половине первого ночи… – рассказывает его мать, Любовь Васильевна Родионова. – Роды не были тяжелыми. Женя родился крепким, здоровеньким ребенком, рост 52 сантиметра, вес 3900. Когда я услышала его первый крик о том, что он пришел в этот мир, «встречайте меня, любите меня!», такой вырвался вздох облегчения, и взгляд совершенно случайно упал на окно. Была глубокая ночь, темное небо, на котором яркие крупные звезды, и в этот момент по небу вдруг начала падать звезда…
Потом как-то все забылось, и вспомнилось через девятнадцать лет»…
Рос Евгений обычным – крепким и здоровым ребенком.
Сохранилась его фотография в детском саду. Вместе с другими детьми он стоит в кузове игрушечного деревянного грузовика. На зимней шапке у него армейская кокарда, вид вполне бравый, как и положено сыну офицера, внуку погибших на войне, защищая родину, фронтовиков.
В школе Евгений учился хорошо, когда закончил девятый класс, пошел работать на мебельную фабрику. Работа ему нравилась, да и заработок был приличным. Как вспоминает Любовь Васильевна Родионова, она и на трех работах столько не получала…
Жизнь стала налаживаться…
Тогда, в 1994 году Родионовы переехали в двухкомнатную квартиру…
Всё в этой квартире очень обычно, и комната Евгения тоже ничем не отличается от комнат его сверстников. Стол, шкаф, на полу гантели. На стене – не икона, а плакат с какой-то рекламной красавицей. Окно выходит на пустырь. Там – пруд, за прудом – спортзал, в который любил ходить Евгений…
Из этой комнаты и ушел Евгений, когда ему исполнилось восемнадцать лет, и когда его призвали в армию.
Было это 25 июня 1995 года, всего через неделю после трагедии в Буденовске…
– Идти в армию Женя не хотел… – рассказывает Любовь Васильевна. – Но долг – это всё. И он, и все его друзья, как-то очень отчетливо понимали, что есть вещи, которые хочешь, не хочешь, а делать надо. Ни о каком увиливании от армии у них и разговоров не было.
Не пытался хитрить Евгений и, когда решался вопрос о его командировке в Чечню.
– Ведь кто-то должен служить и там… – сказал он матери, когда та приехала в часть. – Зато я вернусь из армии на полгода раньше…
– Женя, там идет война, ты даже не знаешь, насколько это серьезно. Там уже есть пленные, есть погибшие, и если что случится, ты ведь знаешь, мне не пережить, – отговаривала его Любовь Васильевна.
– Мама… – ответил Евгений. – От судьбы еще никто никогда не ушел… Я буду переходить дорогу, и меня задавит машина. Тебе что, от этого будет легче? А плен… Плен – это уж как повезет…
Простился с матерью и уехал.
13 января 1996 года его командировали в воинскую часть 2038 Назранского погранотряда. Застава находилась в селе Галашки в Ингушетии.
Напомним, что 1996 год, когда началась «ингушская» командировка русского солдата Евгения Родионова, был годом президентских выборов…
Еще на детском новогоднем празднике в Кремле Ельцин сказал, что будет баллотироваться на пост президента России, на второй срок.
Дальше события развивались стремительно и трагично…
8 января банда Салмана Радуева напала на больницу дагестанского городка Кизляр.
10 января, погрузившись в автобусы и КАМАЗы, 250 бандитов покинули больницу, увозя с собой 165 заложников. Борис Ельцин улетел тогда в Париж на похороны Ф. Миттерана, и военные попытались блокировать колонну боевиков в станице Первомайской.
Как бы в ответ на это чеченские бандиты захватили 16 января в Грозном 30 русских энергетиков, а 17 января захватили в порту Трабзон в Турции теплоход «Аврасия», следовавший в Сочи. На борту находились 120 пассажиров и 45 членов экипажа.
И так продолжалось до 18 января, пока, в крещенский сочельник, боевики Масхадова не нанесли удар в тыл группировки российских войск, блокировавшей Первомайскую. Радуеву и его бандитам с частью заложников удалось уйти, но Борис Ельцин, вернувшийся с похорон Ф. Миттерана, приказал считать операцию по освобождению заложников в Первомайской завершенной.
И уже 5 февраля резко обострилась обстановка в Грозном, в город начали стягивать бронетехнику…
2.
Об этих событиях не могли не знать в Назранском погранотряде, тем ни менее в ночь с 13 на 14 февраля 1996 года молодых, необстрелянных солдат послали дежурить на открытый КРП (контрольно-регистрационный пункт), в двухстах метрах от части.
Этот КРП – небольшая будка без связи и света, без какой-либо огневой поддержки! – находился на дороге, по которой боевики перевозили из Ингушетии оружие и боеприпасы, пленных и наркотики, но досматривать разрешалось далеко не все машины. Ежедневно без досмотра через блокпост проезжал медицинский «уазик», прозванный солдатами «таблеткой»…
Неизвестно, то ли ребятам что-то показалось подозрительным, и они остановили «таблетку» для проверки, то ли бандитам срочно надо было пополнить свои запасы живого товара, но в ту ночь «уазик» остановился на КРП.
Из фургона высыпались пятнадцать хорошо вооруженных боевиков Руслана Хайхороева в камуфляже.
Несколько мгновений – и четверо наших солдат были захвачены в плен…
Вот их имена – Александр Железнов, Андрей Трусов, Евгений Родионов и Игорь Яковлев. Ни одному из четверых не суждено было вернуться из чеченского плена.
– Видите… – показывает Любовь Васильевна фотографию, запечатлевшую ее сына с друзьями-одноклассниками. – Брали Женю вместе с этими ребятами в армию… Они все одноклассники. В армию их брали в один день. Вот этого зовут Андрей, вот это мой Женя, это Игорь, а это Саша…
– Те же самые имена…
– Я об этом только два месяца назад сообразила… Одноклассники Жени все, слава Богу, живы… Но все равно… Как будто те ребята их заменили… Всех… Кроме Жени…
На заставе слышали шум схватки, крик: «Помогите!», но – загадка! – никто не поспешил на помощь. Никого не подняли по тревоге. В четыре часа утра, по расписанию, пошли менять ребят, но их уже не было…
Как свидетельствует Любовь Васильевна Родионова, «даже спустя две недели после этого происшествия снегом не до конца засыпало пятно крови на дороге. Видны были там следы борьбы»…
Однако и это – еще одна загадка! – нисколько не озадачило командиров части. Ребят объявили… дезертирами.
16 февраля Любовь Васильевна Родионова получила телеграмму…
«НАСТОЯЩИМ СООБЩАЮ ЧТО ВАШ СЫН РОДИОНОВ ЕВГЕНИЙ САМОВОЛЬНО ОСТАВИЛ ЧАСТЬ 14/2 1996 ПРОШУ ВАС ПРИНЯТЬ МЕРЫ К ВОЗВРАЩЕНИЮ ЕГО В ЧАСТЬ КОМ ВЧ 1094 ПОЛК БУЛАНИЧЕВ»
Обратим внимание, что телеграмма была отправлена на следующий день, после заявления, сделанного Ельциным в Екатеринбурге, что он собирается баллотироваться на второй срок.
Совпадение далеко не случайное… Своим заявлением Ельцин как бы пролонгировал творящийся вокруг него беспредел.
Страшно думать об этом, но свою телеграмму полковник Буланичев подписал, когда чеченцы уже начали пытать захваченного в плен Евгения Родионова, добиваясь, чтобы он написал домой и потребовал от матери денег на выкуп…
3.
«Эта телеграмма на всю жизнь черной полосой отрезала меня от той светлой пусть не совсем легкой, но нормальной жизни, которую мы прожили с сыном, – вспоминает Любовь Васильевна. – Было страшно, что на него такое могли подумать. Женю все знали как верного, принципиального человека. И вдруг, получив такую телеграмму, я уехала туда, а здесь, дома, по подвалам, по даче стали лазить милиционеры – искать дезертира.
Когда я приехала в часть, передо мной извинились и сказали, что в суматохе не разобрались сразу, погорячились. На самом деле там все было настолько очевидно, что даже спустя две недели после этого происшествия снегом не до конца засыпало пятно крови на дороге. Видны были там следы борьбы… Наблюдающий видел, как в три часа подъехала к блокпосту «скорая помощь», он даже слышал крик: «Помогите!». После этого – тишина. Никого почему-то это не взволновало, почему-то не был поднят по тревоге отряд. В четыре часа утра пошли менять ребят, а когда пришли, их уже не было…»
Любовь Васильевна Родионова, исходившая всю Чечню, утверждает, что ее сын попал в плен по халатности офицеров. Тех офицеров, которые, приехав с ним из Калининградской области, думали, что они едут отдыхать; тех, которые прежде, чем обеспечить безопасность солдат, первым делом построили баню.
«После того, как Женю взяли в плен, – пишет она, – все изменилось. Будку отодвинули немножко вглубь от дороги, подальше, выкопали по окопчику возле нее, наверху на будке поставили пулемет, а рядом – БТР для огневой поддержки. Почему надо было потерять четырех солдат, чтобы поступить именно так, как надо было поступить с самого первого дня? Если у командиров не было ни ума, ни сердца, ни какой-то ответственности за судьбу солдат, то хотя бы посмотрели, как укреплены были другие заставы. Я проехала по всем заставам – да там целые укрепрайоны были, там были блиндажи, бревна, мешки с песком…»
Все можно понять и все можно объяснить…
Недавно я наткнулся на заметку в старой газете…
«В то же время, когда Грачев бросил сотни русских мальчишек под пулеметы чеченских бандитов, в Кремлевском Дворце съездов гулял новогодний прием. Вино лилось рекой, столы ломились от закусок. Как и в Чечне, денег не пожалели. Были тут и столпы нынешнего режима, и его прислужники, и наша замечательная оппозиция. Как повелось с давних пор, бурно веселившуюся публику развлекали самые продвинутые артисты.
Апофеозом этого пира во время чумы явился конкурс, отразивший всю интеллектуальную мощь ельцинской команды: кто больше весит. Для победителей зажарили трех поросят. Первого забрал Танечка Макаров. Второй достался Людмиле Зыкиной. Третьего без взвешивания поднесли самому Ельцину… У каждого свои представления о прекрасном».
Эта газетная заметка точнее любых научных трактатов объясняет, зачем Ельцину потребовалось посылать на войну с чеченскими бандитами необученных плохо вооруженных мальчишек. Их кровью отмывались капиталы нынешних олигархов, их кровью питался разврат кремлевской семьи…
Можно понять и чем была вызвана трусливая бестолковость «отцов-командиров». Трудно требовать, чтобы за те нищенские зарплаты, которые и выплачивались-то нерегулярно, офицеры воевали более отважно и ответственно…
4.
Увы…
Произведенные в последние десятилетия реформы, так основательно перемешали все нравственные понятия в общественном сознании, что сейчас мы гораздо легче понимаем и объясняем, почему тот или иной человек прошел на подлость, воровство или предательство, нежели людей, которые среди безудержной продажности и измены продолжали сохранять свою честь и верность Родине, даже когда и приходится жертвовать для этого своей собственной жизнью…
«Он три с половиной месяца находился в плену, – рассказывает Любовь Васильевна Родионова. – Я знаю, он ждал, он надеялся, что его не оставят, его просто не могут оставить, что его освободят и что все это кончится, только он оказался никому не нужен. К сожалению, и не он один. Плен испокон веков считался самым страшным, что может случиться с человеком. Плен – это неволя, это издевательства. Жизнь показала, что чеченский плен – это самое страшное, самое нечеловеческое, изуверское, что вообще может быть на свете».
Чеченские бандиты потребовали, чтобы Евгений, если хочет остаться в живых, снял с себя нательный крест и согласился принять мусульманство.
Евгений отказался снять крест, и озверевшие чеченцы после мучительных – они длились три месяца – пыток отпилили ему голову.
Чеченец Руслан Хойхороев выбрал для этого день, когда Евгению исполнилось девятнадцать лет…
Иногда, когда заходит разговор о новом мученике за Христа воине Евгении, приходится слышать, дескать, Ельцин, разумеется, сволочь, а чеченцы – звери… Но зачем, спрашивается, Евгений Родионов пожертвовал своей молодой жизнью, чего он добился этим, чего хотел доказать? Может быть, разумнее было бы пойти на компромисс?
Эти рассуждения свидетельствуют только о болезни, поразившей наше общество, о том духовном опустошении, которое вызывает она в людях, когда самые главные национальные мысли оказываются не выраженными в нем…
Во-первых, ничего бы не достиг Евгений Родионов, совершив предательство. На том краю, где оказалась наша страна и наш народ, гибельны любые компромиссы.
Ну, а во-вторых, – и это самое главное! – совершенный подвиг никогда не бывает напрасным… Может быть, никто, ни генералы, ни подразделения прекрасно обученного спецназа не сделали на этой войне для России больше, чем солдат Евгений Родионов…
Действительно… Его предало московское правительство, пославшее необученных мальчишек на эту войну.
Его предали нерадивые командиры, пославшие его прямо в руки чеченских бандитов.
Только он не предал никого.
И это самое простое и самое необходимое, что необходимо понять нам. Мы не можем предавать нашу Родину. Это как самая главная буква азбуки, без которой нам не записать ничего…
И этому Евгений Родионов и учит всех нас…
Он переступил и через свой страх, и через свои обиды, и одержал победу, которая дается труднее всего… Он одержал победу, которую должен одержать в себе каждый человек, если желает спасения и своей Родины, и своего собственного…
Девятнадцатилетний Евгений Родионов прошел через немыслимые мучения, но не отрекся от православной веры, а утвердил ее своей мученической кончиной.
Он доказал, что еще живо православие, что еще и сейчас, после стольких десятилетий свирепого атеизма, после стольких лет безудержного демократического разврата, способна Россия, как и в прежние времена, рождать исповедников и мучеников за Христа, и значит, она непобедима, как бы ни предавали ее в Кремле…
5.
Проста и обыкновенна короткая биография Евгения Родионова.
Рос он крепким и здоровым ребенком. В школе учился хорошо, когда закончил девятый класс, пошел работать…
Единственные, известные пока свидетельства – воспоминания матери. Любовь Васильевна перебирает события его короткой жизни и как бы пытается различить в сыне то, что отличало его от других сверстников.
Она рассказывает о чувстве опасности, которое не покидало ее долгое время после того как родился Евгений. Потом все забылось, и вспомнилось через девятнадцать лет.
Она рассказывает, что хотя и рос мальчик здоровым и крепким, но он долго не начинал ходить, и, забеспокоившись, Любовь Васильевна решила его крестить. Через месяц после этого Евгений пошел, пошел твердо, уверенно, не спеша.
Удивляла и его наблюдательность. Евгений обращал внимание на то, на что никогда никто не обратил бы внимания.
«Я помню, – пишет Любовь Васильевна, – я взяла его с собой в лес, было жаркое хорошее лето. Лес у нас был рядом. Он стоял на тропинке среди высокого папоротника. Я спряталась, и думала, что сейчас он начнет меня искать, проявит какое-то беспокойство. Тишина. Потом я выглянула, и с удивлением обнаружила, что мой ребенок даже забыл, что рядом мама, – он так увлеченно разглядывал папоротник, по которому ползали разные букашечки, и с такой радостью на все это смотрел; и потом, по жизни, каждую травинку он как-то видел особенно. Мне это не дано. Я могу идти по тропинке и машинально срывать растущую на обочине траву, листики, веточки, не замечая этого. Он никогда этого не делал, всегда говорил: «Мама, тебе руки надо завязать».
Очень скоро Любовь Васильевна обнаружила, что при всей тихости, незаметности, сын обладает достаточно твердым характером.
В одиннадцать лет он вернулся с летних каникул с крестиком на шее.
– Женя, что это? – спросила Любовь Васильевна.
– Это крестик. Я ходил с бабушкой в церковь перед школой, так что причастился, исповедался, и это мне дали.
– Женя, сними, ты что, над тобой будут смеяться.
Сын промолчал, но крестика не снял.
Не снял он креста и тогда, когда его истязали озверевшие чеченские бандиты.
И вот чудо…
Дивным образом вся обыкновенная жизнь невоцерковленного Евгения Родионова оказывается сопряжена с церковным календарем, а главные даты последних месяцев жизни точно расписаны по Господним праздникам…
12 июня 1995, в Духов день, пришла повестка в армию.
25 июня 1995 года, когда Евгений уходил в армию, была Неделя Всех святых, в земле Российской просиявших…
Командировали солдата Родионова в Ингушетию в день отдания праздника Рождества Христова, а прибыл он в воинскую часть 2038 Назранского погранотряда в селе Галашки, в праздник Обрезания Господня.
14 февраля 1996 года, когда бандиты захватили Евгения в плен, было предпразднество Сретения Господня…
Ну, а 23 мая 1996 года, когда озверевшие чеченцы отпилили ему голову, Евгению исполнилось девятнадцать лет.
Едва ли это совпадение случайно.
Руслан Хайхороев видел документы своего пленника. На день рождения он и принес страшную смерть в подарок русскому солдату, отказавшемуся снять с себя крест…
Но Бог поругаем не бывает…
В 1996 году 23 мая выпало на Вознесение Господне.
Рожденный для земной жизни на четвертый день празднования Вознесения Господня 23 мая 1977 года, мученик за Христа Евгений родился для вечной жизни в сам этот великий для христиан день.
6.
Страшными кругами чеченского ада прошла Любовь Васильевна, мать Евгения Радионова, в поисках своего сына.
Только в сентябре на скачках, устроенных чеченцами в честь победы над русскими, Любовь Васильевна узнала от Руслана Хайхороева, что ее сын убит[1].
Победитель был по-чеченски великодушен.
Чеченский джигит согласился за четыре тысячи долларов отдать несчастной женщине тело замученного им Евгения Родионова. Любовь Васильевна заложила свою квартиру в подмосковном поселке, привезла Хайхороеву в Бамут деньги и он показал воронку, в пойме реки, где были закопаны убитые им русские ребята.
«Была уже ночь, когда я с саперами украдкой при свете фар армейского «Урала» раскапывала яму, в которую бросили тела четверых ребят. Я стояла и только молилась, чтобы среди них не было Жени. Я не могла, не хотела верить, что его убили. Доставали останки – одного, потом другого. Я уже узнала его сапоги, стоптанные так, как снашивал только он, но все говорила: «Я не поверю, если не найдете жениного крестика». И когда кто-то крикнул: «Крестик, крестик!», – я потеряла сознание».
Мы уже говорили, что в одиннадцать лет Евгений Родионов вернулся с летних каникул у бабушки с крестиком на шее, и с тех пор не снимал его никогда. Когда подняли из воронки в Бамуте его обезглавленное тело, крестик, по-прежнему, был на нем. Обезглавленный Евгений прижимал его мертвыми руками к груди…
Этот Крест Евгения Родионова хранится теперь в алтаре церкви Николы в Пыжах…
7.
В десятках храмов в различных городах России довелось мне видеть портреты мученика за Христа воина Евгения…
И вот этот, иконописный образ его…
Облаченный в пятнистый камуфляж, в полный рост, встал мученик воин Евгений по левую сторону от Царских Врат. По правую сторону – царь-мученик Николай II.
И это соседство, и само появление мученика за Христа воина Евгения в храме Петра и Павла в Знаменке, имении, принадлежавшем главнокомандующему войсками гвардии и Петербургского военного округа, великому князю Николаю Николаевичу, не случайно.
Сохранилось письмо, которое прислал семилетнему Николаю Николаевичу император Николай I…
«Пишу тебе в первый еще раз… с благодарным к Богу сердцем вспоминая, что тобою наградил нас Господь в минуты самые тяжкие (великий князь родился 27 июля 1831 года, когда бушевала эпидемия холеры, и то там, то тут вспыхивали холерные бунты – Н.К.) для нас, как утешение и как предвестник конца наших разнородных бедствий. Вот и семь лет тому протекло, и вместе с этим, по принятому у нас в семье обычаю, получил ты саблю!!! Великий для тебя и для нас день. Для нас, ибо сим знаком посвящаем третьего сына на службу будущую брату твоему и родине; для тебя же – тем, что получаешь первый знак твоей будущей службы. В сабле и мундире офицера ты должен чувствовать, что с сей минуты вся будущая твоя жизнь – не твоя, а тому принадлежит, чьи именем получил ты сии знаки. С сей минуты ты постоянно должен не терять из мыслей, что ты беспрестанно стремиться должен постоянным послушанием и прилежанием быть достойным носить сии знаки, не по летам тебе данные, но в возбуждение в тебе благородных чувств и с тем, чтобы некогда достойным быть своего звания. Молись усердно Богу и проси Его помощи»…
Это письмо не просто из другого времени, оно – из другой, непохожей на нашу России, где просто немыслимыми были ставшие нынче обыденными предательства.
И смотришь на образ воина Евгения и думаешь, что бессильными перед ним оказались семьдесят лет советского атеизма и десятилетие демократического разврата, хватило у него духовных сил, чтобы перешагнуть через разверзшуюся в истории Святой Руси пропасть и встать рядом с Царем мучеником.
В одном ряду стоят они посреди не до конца отреставрированного храма Петра и Павла в Знаменке, и это соседство их с руинами тоже знаменательно. Для того и встали они здесь, чтобы помочь нам поднять до сих пор еще лежащие в руинах храмы наших душ.
Я смотрел на молодых пограничников из отряда имени Юрия Андропова, внимавших посреди этих руин проповеди настоятеля храма Петра и Павла отца Евстафия, и думал о том, как чудесно, призвал сюда этих ребят мученик за Христа воин Евгений.
На память святого Александра Невского была устроена паломническая поездка пограничников из Соснового Бора (города Ленинградской атомной электростанции) в Александро-Невскую Лавру к мощам благоверного князя. Когда возвращались назад, остановились в Знаменке. Здесь и познакомились пограничники с настоятелем храма Петра и Павла, а главное со своим сверстником мучеником за Христа воином Евгением.
Отец Евстафий пригласил их на Литургию, и вот, и причастие…
В пятнистой камуфляжной форме благоговейно подходят молодые пограничники к Чаше со Святыми Тайнами, и с дьяконских дверей алтаря смотрит на них облаченный в такую же пятнистую камуфляжную форму новый мученик за Христа воин Евгений Родионов, которому в будущем году исполнилось бы всего двадцать пять лет…
Они почти сверстники, только эти ребята еще в начале Пути, который уже прошел до конца мученик за Христа воин Евгений…
Пути, по которому, как и тысячу лет назад идет, не сворачивая, наша страна…
«Господи, Свете Тихий Отеческия Славы, славою осени страну нашу и воинство и всех, верно чтущих память святого Евгения, избранного Твоего».
[1] Руслан Хайхороев сам признался в присутствии иностранного представителя ОБСЕ Ленарда, что предлагал Евгению Родионову в обмен на жизнь перейти в мусульманство.
«У ее сына был выбор, чтобы остаться в живых, – сказал Хайхороев. – Он мог бы веру сменить, но он не захотел с себя креста снимать. Бежать пытался…»