Накануне
Противники в предстоящей войне определились. Насколько же они подготовились к моменту, когда ударили первые артиллерийские залпы орудий на боевых кораблях в полевых укреплениях.
Как всегда, начнем с экономики. Даже если посмотреть на карту мира или глобус будет понятно, насколько Российская империя превосходит императорскую Японию в геополитическом раскладе. Действительно, Россия занимала в начале века, по всем показателям шестое место в мире, после Великобритании, Германии, Франции, Австро-Венгрии и США. При этом по численности населения в 141 млн. человек мы были на первом месте по размеру территории и добыче нефти. Выплавка чугуна в 4 млн. тонн была пятой в мире, как и стали в 4,2 млн. тонн и угля в 30,2 млн. тонн. При этом, уступали впереди идущим Англии, Германии, Франции и США не значительно. По протяженности железных дорог уступали только США. За десять лет с 1890 года в России было построено более 20 тыс. верст железных дорог, а Транссиб было вообще уникальной дрогой мира. Господствующее положение в экономики России занимали мощные концерны, такие как «Продмет». «Продуголь», «Братья Нобель» и другие Концентрация промышленности была очень высокая и уступала только США. В 1900 году 6% предприятий давали 70% добычи угля, пять концернов добывали почти 50% всей российской нефти. Стремительно вырос финансовый капитал. Банки контролировали половину всех капиталов в металлургии, 60% в угольной промышленности и 80% в электротехнической. С 1890 по 1905 годы акционерный капитал увеличился в три раза и составил 2,5 млрд. рублей. По тем временам сумма огромная.
Оборонная же промышленность еще со времен Петра I всегда в России находилась в приоритете, почти вся была государственной (казенной) с высочайшей концентрацией рабочей силы, оборудования и оснастки мирового уровня. На полную мощность работали: пушечные заводы – Пермский и Петербургский, Обуховский казенный сталелитейный; оружейные заводы – Ижевский, Тульский, Сестрорецкий казенные, Вятские ружейные фабрики; патронные заводы в Петербурге, Москве, Варшаве, Туле; пороховые – Казанский, Охтинский, Самарский, Тамбовский, Екатеринославский и другие.
Чего только стоил один знаменитый Путиловский завод, который производил высококачественную сталь, прокат, орудийные башни, вагоны, станки, снаряды. В начале столетия Россия полностью освободилась от иностранной зависимости в паровозостроении. В год Путиловским, Брянским, Коломенским, Сормовским, Луганским заводами выпускалось более 1000 паровозов и 20000 вагонов. Невиданными темпами развивалось судостроение. Верфи Петербурга, Сормово, «Общество Николаевских заводов и верфей» начали выпускать всю линейку боевых кораблей. Россия производила все образцы современного оружия и вооружения – от знаменитой трехлинейки Мосина до крупнокалиберных орудий большой мощности, все боевые корабли, вплоть до линейных броненосцев. Но при этом имелись и существенные недостатки. Мощностей оборонных предприятий и верфей все-таки не хватало для производства нужного количества вооружения и кораблей для армии и флота. Особенно самых современных образцов – пулеметов, горных орудий, морских торпед, мин, средств связи.
Кроме того, вся оборонная мощь страны была сосредоточена в европейской части России. На самом же Дальнем Востоке – будущем театре военных действий, не было ровным счетом ничего. Все, от последней пуговицы до бронебойных снарядов приходилось везти за многие тысячи верст по единственной Транссибирской магистрали, да еще с переправой через Байкал паромами. Кругобайкальская дрога только строилась и все, повторяю все, шло по одной колее Транссиба. Конечно, использовались и морские перевозки, но каждый такой рейс более походил на кругосветное плавание. Так что, транспортная логистика уже который раз в нашей истории существенно подрывала экономическую мощь страны, ее готовность к войне.
Доля Японии в мировой экономике в начале 20-го века было просто несопоставимой с Россией и не превышала 1%. В 1900 году из собственной железной руды Япония могла выплавить всего 249 тыс. тонн чугуна. Добыча нефти составляла всего 10 млн. тонн. В то время, как стране требовалось не менее 1850 тыс. тонн чугуна и 236 млн. тонн нефти. Мы уже с вами говорили, что именно от этого во многом и возник Дальневосточный вопрос. Но говорили и о том, что в 1895 году японский парламент принял десятилетнюю программу 1896 – 1905 годов развития экономики страны, главной целью которой была реорганизация вооруженных сил. Армию предполагалось усилить в 2 раза, флот – в 4 раза. Для этого создавались целые отрасли тяжелой, главным образом оборонной промышленности, строились новые заводы, фабрики, судовые верфи, существенно развивалась сеть железных дорог, телеграфная и телефонная связь.
На все это требовались огромные средства, и их Япония получила от контрибуции за войну с Китаем в 1895 году, мощным развитием собственного финансового капитала и существенными займами у западноевропейских партнеров и США. Их финансовая промышленная помощь была практически неограниченна и приближалась к 1 млрд иен. По тем временам сумма невероятная. Важно отметить общенациональный подъем в стране. Каждый японец, независимо от классовой принадлежности был готов совершить этот, по сути, фантастический рывок. И совершили. Вам, ничего это не напоминает? Да, сталинская индустриализация, только за западную помощь нам приходилось платить сразу чистоганом и никаких контрибуций в загашнике не было. А Японию поддерживали охотно, знали против кого готовят эти армии и флот. Приведу лишь несколько примеров. За три года к 1901 году был построен государственный металлургический комбинат «Явата», полностью оснащенный новейшим импортным оборудованием. Он вместе с несколькими частными заводами увеличил производство чугуна с 26 тыс. тонн до 145 тыс. тонн, а стали с 1 тыс. тонн до 69 тыс. тонн. Концентрация производства и капиталов достигла высочайшего уровня, особенно в тяжелой промышленности и транспорте. Именно тогда возникли знаменитые концерны «Мицуи», «Мицубиси», «Суматомо», «Ясуда», машиностроительный завод «Сибаура Дэнки»
Особый импульс получила программа развития судостроения, которая позволила в кратчайший срок построить ряд новых крупнейших верфей, подготовить специалистов, и Япония начала строить военные и торговые суда по тоннажу и оборудованию близким к мировым стандартам того времени Скупые цифры этой программы мы уже приводили. Флот стал особой заботой Японии, и она не преминула дополнительно заказать целую линейку кораблей в Англии и США.
К началу войны японская промышленность выпускала все виды современных образцов вооружения, оружия, боеприпасов – от винтовки до крупнокалиберных орудий большой мощности. Флот был оснащен самыми современными кораблями всех классов, минным и артиллерийским вооружением.
Но и у японцев имелась своя ахиллесова пята – сильная зависимость промышленности, всей экономики от импорта зарубежного оборудования, технологий, а, главное, отсутствие нужных для современной экономики природных ресурсов.
Из выше сказанного можно сделать вывод – в промышленном отношении Россия и Япония были готовы к войне примерно в равной степени, с той лишь разницей, что Россия имела все возможности по наращиванию военного производства, опираясь на неограниченные природные и людские ресурсы, увеличивая с каждым днем боевую мощь армии и флота. Все трудности состояли в оперативности решения такой задачи, ибо, при существующей транспортной логистике, делать это было весьма трудно. У Японии проблем с логистикой не было. Будущий театр военных действий находился в непосредственной близости от Японии и позволял ей наращивать силы в кратчайший срок. Вот только сил этих с каждым днем, месяцем войны становилось меньше и меньше при полном отсутствии потенциала для их роста. Очень важный вывод.
Следующим важнейшим фактором готовности к войне безусловно является внешняя и внутренняя политическая обстановка, сложившаяся у противоборствующих сторон. Морально-психологический настрой общества, его готовность к смертельной схватке.
Мы уже говорили, что предстоящая война предполагала единоборство России и Японии при относительном нейтралитете основных мировых игроков мировой политики в Европе, Азии, США. Без всякого сомнения эти нейтральные наблюдатели, не просто наблюдали, а несколько лет буквально стравливали будущих противников, ожидая в конечном итоге ослабления тех и других и получая для себя значительные преференции по окончании конфликта (войны). Но были и нюансы.
В Петербурге союзников себе не искали. Весь исторический опыт доказывал, что мы чаще всего воевали и воюем до сих пор в одиночку против всевозможных антирусских коалиций. А если и были у нас союзники, то лучше бы их не было. «Союзники» не помогали должным образом в самые критические моменты. В лучшем случае помалкивали, а то и мешали, беззастенчиво подставляли (предавали). Поэтому у нас перед войной задача оставалась одна – добиться того, чтобы нам хотя бы не мешали воевать с японцами один на один.
Надо отдать должное государю императору, нашим дипломатам, вообще правительству, которые сумели-таки, пусть не в полной мере, обеспечить политические тылы. Было заключено специальное соглашение с Австро-Венгрией, по которому австрийцы обязывались соблюдать самый строгий нейтралитет, исключая всякую помощь Японии. Им было по любому выгодно хоть на время убрать со своей границы самые боевые русские войска. Австрийцы находились полностью во власти Тройственного союза с Германией и Италией уже почти 20 лет, и Россия все эти годы уже воспринималась, как будущий противник. Император Вильгельм, ставший во главе Тройственного союза, само-собой тоже хотел убрать лучшие русские полки со своей границы, да и ослабить франко-русский союз, скоро сложившийся в анти-германскую Антанту. Как раз накануне этой войны. Вильгельм горячо убеждал брата Ники стать защитником Европы от «желтолицых обезьян», а в случае войны обеспечить России крепкий тыл. С Францией проблем тоже не было. У французов главные дела были в Европе и Африке. Они сразу заключили с Россией соглашение, по которому Франция поддерживала Россию на Дальнем Востоке, а Россия поддерживала Францию в Индокитае.
Трудности, как и всегда, сложились с Великобританией – «англичанка всегда гадит». Недавний договор Англии и Японии тянул на их тесное союзничество. Но англичане не забывали о главном – стремительно растущей мощи главного европейского конкурента кайзеровской Германии, просчитывали будущие неизбежные конфликты в Европе. Вот где им нужны были союзники, а значит разрыв с Россией – желательным союзником, естественно толкал ее к союзу с Германией. Так что о прямом вмешательстве в войну на стороне Японии речи не шло. И это для России уже было не плохо. Американцы тупо торговали с обоими будущими противниками, но, как и англичане более симпатизировали японцам. И больше ждали ослабления воюющих в надежде на прибыльное сотрудничество в случае примирения. Так оно и случится. Формально Россия вступала в войну без союзников, но и без коллективного противника.
Япония тоже вроде бы не рассчитывала на прямое вмешательство на свой стороне вооруженных сил Запада и США. Но фактически, говоря спортивным языком, имела явное преимущество. Англия и США не стесняясь снабжали японскую промышленность, армию и флот всем необходимым для ведения успешных боевых действий. Кроме предвоенных поставок, за полтора года войны Англия и США предоставили Японии пять займов на сумму более 1,2 млрд. иен, что составило ровно половину всех расходов страны на войну. В течение всей войны Англия снабжала флот Японии углем, боеприпасами, перевооружала артиллерию. Военные заводы Армстронга заработали на этом миллионы фунтов стерлингов. Не отставали и американцы фирмами Гариммана и других магнатов. Более того, президент США Теодор Рузвельт предупредил все западные страны, что, если они будут оказывать существенную помощь России, США открыто выступит на стороне Японии. Уже в конце войны в письме английскому дипломату СесилюСприн-Райсу он прямо укажет: «Как только настоящая война разразилась, я уведомил Германию и Францию самым вежливым и скромным образом, что в случае какой-либо комбинации против Японии, которая попытается повторить то, что сделали Россия, Германия и Франция в отношении нее в 1894 году, я решительно приму сторону Японии и сделаю все возможное для того, чтобы ей помочь. Мне, конечно, известно, что Ваше правительство будет солидарно со мной, и я считал, что будет лучше, если я не буду совещаться с Вашим правительством до достижения моих собственных целей».Как наши «заклятые партнеры» умеют без открытого вмешательства вооруженной силой помогать врагам России мы убеждаемся до сих пор самым наглядным образом. Но, в целом, у нас с японцами в этом вопросе сложился почти паритет.
А что касается внутреннего положения в России и Японии, морально-психологической подготовке к войне, здесь было далеко от какого-либо паритета. Основная масса народонаселения России не только не питала к Японии, японцам какой-нибудь враждебности, но и не представляла вообще, что такое Япония, где она и какие такие японцы есть на свете. В лучшем случае представлялись кем-то на подобие китайцев с косами, которые в конце 19-го века в России уже перестали быть диковинкой.
Образованные классы, конечно,знали о Японии и ее месте в мировой системе. Но и они делились на две неравномерные группы. Меньшая, настроенная ура-патриотично, относилась к войне с Японией, как к недавней интервенции в Китае. Ну что такое Япония по сравнению с громадой России. Так, плевок на карте. Так думали и при дворе государя, многие чиновники всего табеля о рангах, промышленники, купцы, духовенство, мещане и даже некоторая часть интеллигенции. Все они считали войну легкой прогулкой, в ходе которой русские чудо-богатыри просто раздавят этих «макак-японцев» на раз-два. Большая же ее часть – образованщина уже несколько лет находилась в стойкой оппозиции к правящему режиму – самодержавной монархии. Уже к концу 19-го века западный либерализм, как эпидемия поразил большую часть образованной России. Сам государь-самодержец считался таким диким рудиментом, что «в современном приличном обществе ему просто не было места». Царя не просто не любили – ненавидели действительно приличные, известные всем люди. Вот до сих не последний в нашей культуре художник мирового класса И.Е. Репин пишет В.В. Стасову о Николае II как раз во время войны: «Как хорошо, что при всей своей гнусной, жадной,грабительской, разбойничьей натуре, он все-таки настолько глуп, что авось скоро попадется в капкан… Ах, как надоело!… Скоро ли рухнет эта вопиющая мерзость власти невежества.» Ужас. Николаю II просто это невозможно приписать. Совершенно другой это был человек.
Все они были в этом единодушны и непримиримы. Правда, одни держали кукиш в кармане и провозглашали в ресторанах на банкетах тосты за жену бывшего цесаревича Константина, как бы напоминая, что солдаты-декабристы бунтовали за жену Константина – Конституцию. Парламент – обязательная и необходимая мантра либерализма. Другая же самая радикальная часть грезила этакой европейской всеобщей мирной революцией. Впрочем, допускались и бомбисты, террористы, лишь бы уничтожить ненавистный царизм. Все это состояние образованного обществе, на мой взгляд, хорошо передал в романе «Жизнь Клима Самгина» Максим Горький. Огромное число самых просвещенных, популярных, талантливых поэтов, писателей, артистов клеймили проклятый царизм. На кончике пера большого писателя Александра Куприна уже висел знаменитый рассказ «Штабс-капитан Рыбников» с откровенной симпатией к главному герою – японскому шпиону, сплошь окруженному какими-то гоголевскими «кувшиньими рылами» россиян. А еще более знаменитый роман «Поединок». Он выйдет в свет как раз в дни нашего поражения и без того добьет остатки популярности русской армии в обществе. Значительная часть русских офицеров просто мечтала вызвать бывшего офицера Куприна на дуэль и пристрелить обязательно.
В образованной среде не только допускалось, но желалось поражение России даже от совсем не демократической Японии. Лишь бы сбросить проклятое самодержавие. Удивительно и то, что как ура-патриоты, так и либералы-образованцы люто ненавидели самого государя императора, считая именно его главной мишенью общественного обстрела. Страна, как говорил вскоре убиенный террористами министр Плеве была беременна революцией и спасти ее может только победоносная война. Долгое время бытовала точка зрения, что в войну Россия, то есть царь Николай, царизм вступили дабы избежать этой революции. На самом деле будущая революция, а точнее волнения по всей стране с применением вооруженной силы (какая уж тут революция – С.К.) и война имели только опосредованное взаимное влияние. Не более того. Сам ход и исход той революции доказывают это со всей очевидностью.
Нам же важно отметить, что Россия, русское общество не принимало всерьез предстоящую войну, не готовила население к предстоящим испытаниям, трудностям и лишениям масштабных боевых действий на удаленном театре военных действий. Морально-психологическое состояние российской общественности, обывателя, воинственность и ненависть к возможному врагу находились на самом низком уровне. Серьезно воспринимали войну, пожалуй, сам государь император с небольшим кругом приближенных, министров, дипломатов, некоторые военачальники, флотоводцы и личный состав армии и флота.
Другое дело Япония. В официальной истории читаем: «Не готовое еще к войне, царское правительство выразило желание пойти на уступки, признав интересы Японии в Маньчжурии в той мере, в какой их имели Англия, Франция и Германия. Провоцируя войну, японцы не согласились с этим. По всей Японии и особенно в столице – Токио националистически настроенные элементы выступали за немедленную войну с Россией. «Чем дольше ждать, – заявлял генерал Мурата, – тем Японии будет труднее выиграть кампанию». Барон Шибузава на собрании в клубе банкиров говорил: «Если Россия будет упорствовать а нежелании идти на уступки, если она заденет честь нашей страны, тогда даже мы, миролюбивые банкиры, не будем в силах долее сохранить терпение: мы выступим с мечом в руке» Откровенность генералов и банкиров развязала язык и японскому дипломату: «Японская нация сознает свою силу и в особенности в настоящую минуту», – писал своему правительству японский посланник в Париже Мотоно. Один из видных государственных деятелей Японии граф Окума, как бы подводя итог широко развернувшейся антирусской кампании, заявил: «Мы должны воевать с Россией». Это было воспринято в стране как сигнал. Газета «Кокумин» выходила с эпиграфом: «Железо, огонь и кровь», а «Ници-Ницы» напечатала следующее воззвание: «Вперед же, пехотинцы Ниппона, вперед, кавалеристы страны Восходящего солнца, бейте и гонит дикую орду, пусть наше знамя водрузиться на вершинах Урала». И для этих мы уже тогда , да и всегда будем дикарями.
За очень короткое время японский милитаризм переформатировал все японское общество от беднейшего крестьянина, до богатейшего сегуна нувориша-фабриканта, банкира и пронизанного кодексом «Бусидо» самурая в лютых русофобов. Как это делается, мы сейчас можем легко убедиться на живом примере Украины. Идея великой Японии овладела массами. Хозяин одной компании с удивительной фамилией Харикири, которому было мало Кореи, вещал на всю страну: «Маньчжурию необходимо целиком подчинить влиянию Японии, переселив туда соотечественников, мы сделаем Маньчжурию нашей житницей, а открыв рудники, превратим ее в подлинный источник богатства и силы Японии». Да что там Маньчжурия: к востоку вся Полинезия; к югу – Индокитай, Филиппины, Зондские острова и Австралия; к западу – Китай, Монголия, Корея, Приморский край и Забайкалье; к северу – Сахалин, Камчатка и вся Якутия. Надо сказать, что и до сих пор наметки этого плана будоражат умы некоторых слоев «возрождающейся Японии»
И всему этому прежде всего мешали проклятые русские, против коих развернулась оголтелая пропаганда, которую вели расплодившиеся, как грибы, многочисленные добровольные патриотические организации. Через них прошло практически все взрослое и подростковое население страны. Это «Общество помощи отбывающим воинскую повинность», «Национальный союз физической подготовки», «Общество содействия воинской доблести». Особой русофобией отличались шовинистические общества «Черный океан» и «Черный дракон». Последнее финансировалось домом Ясуды и ставили прямую цель – подготовки войны с Россией, сочетая пропаганду с диверсионно-шпионской деятельностью. В Токио, других городах Японии были открыты школы русского языка, составлялись подробные карты Сибири и Дальнего Востока. Сотни резидентов разведки ринулись в Россию. С «Черным драконом» успешно соперничал открытый в 1900 году «Национальный союз» во главе с председателем палаты пэров маркизом Ф. Каноэ. Все они объединялись в так называемую Антирусскую лигу, главный рупор которой журнал «Ниппондзи» предлагал в 1903 году практические военные шаги, как будто война уже началась: «Если мы сумеем прервать сообщение между Порт-Артуром и собственно Маньчжурией и потопить 5 – 6 кораблей из Тихоокеанской эскадры, то настроение противника резко упадет Как бы прочно не стоял Порт-Артур, с помощью наших доблестных войск мы бы его легко взяли». Ну, и как вишенка на торте самая популярная тогда в Японии песня:
Долой всю Русь! Пора настала,
Сыны Ниппона! Горе ей!
Закон и честь она попрала,
И нет для нас врага страшней…
Вывод из всего этого может быть только один. В морально-психологическом плане Япония, японское общество всего своего среза было не только готово к войне с Россией, но и настроено крайне воинственно и победоносно. Чего, увы, нельзя было сказать о России
Но какими бы не были экономические, политические, моральные факторы, главным в войне являются боевая готовность и боевая способность вооруженных сил воющих сторон. Армия и флот. Сразу отметим, на 1 января 1904 года Вооруженные силы России имели в строю 1 млн. 135 тыс. человек и 3,5 млн. человек резерва. Правда, к востоку от Байкала насчитывалось по разным данным от 125 до 150 тыс. человек. На такой огромной территории, включая Маньчжурию, прямо скажем маловато. Но потенциал наращивая сил был.
Вооружение сухопутных войск России, а это примерно 1 млн. 100 тыс. человек, было самым современным по тому времени. Знаменитая магазинная трехлинейная дальнобойная (стрельба на 2700 шагов) винтовка Мосина, со скорострельностью 10 выстрелов в минуту была одной из лучших в мире. Винтовкой и боеприпасами к ней обеспечивались почтит все боевые единицы армии и флота, и проблем здесь не было. Хуже обстояло дело с автоматическим оружием – пулеметами. Только в 1902 году право на их изготовление было выкуплено у фирмы «Виккерс», и Тульский оружейный завод начал серийное производство знаменитых потом пулеметов «Максим». К началу войны мы просто не успевали насытить войска до должного количества. Да и не было еще толком определено их место в элементах боевого порядка. И сами они еще представляли из себя громоздкие системы на орудийных лафетах. Но потенциал к совершенствованию и увеличению количества имелся и претворялся в жизнь стремительно.
Артиллерия, как и всегда в России, находилась на самом высоком уровне. Наша знаменитая трехдюймовка (76 мм), полевая пушка образца 1902 года, по совокупности Т.Т.Х. – дальности до 8,5 км, скорострельность 10 выстрелов в мин., стрельба гранатой и шрапнелью, на мой взгляд, была лучшей в мире. Кроме того, на вооружении стояли шестидюймовые (152 мм) полевые мортиры и шестидюймовые тяжелые орудия образца конца 19-го века. Но и они вполне соответствовали мировым стандартам. К сожалению, как и пулеметы,мы не успевали запустить полностью в серию трехдюймовые горные пушки. Потом, как и всегда у нас бывает, наращивали выпуск ударными темпами. В приличном состоянии и достаточном количестве имелось минно-саперное вооружение, средства телефонной и телеграфной связи. Запасов боеприпасов всех видов и их наращивание не вызвало тревоги.
Страна дала армии достойное вооружение для успешного ведения боевых действий. Со времен последней Русско-турецкой войны русская императорская армия не участвовала в масштабных сражениях. Только локальные боевые операции в Средней Азии и Китае. Но, вооруженные силы развивалась и в мирное время. К началу войны они состояли из регулярной армии и ополчения. Срок службы в регулярной армии на действительной службе составлял: в пехоте и артиллерии – 3 года и 15 лет в запасе; в остальных родах войск – 4 года и 15 лет в запасе. Ополчение делилось на 2 разряда. 1-й разряд для ополченческих дружин и пополнения действующей армии. 2-й разряд исключительно для тыловой службы.
Организационно войска сводились в пехотные и кавалерийские дивизии, армейские и кавалерийские корпуса. Во время войны корпуса сводились в армии. Армейский корпус состоял из двух-трех пехотных и одной кавалерийской дивизий. Пехотная дивизия состояла из двух бригад, каждая по два полка. В войну пехотная дивизия получала артиллерийскую бригаду в 48 орудий и казачий полк. В дивизии имелся дивизионный обоз с запасом продовольствия, боеприпасов, инженерного имущества, полковые лазареты и полевой госпиталь. Пехотный полк состоял из четырех батальонов по четыре роты в каждом и одной команды полковых разведчиков. В роте по штату числилось 235 штыков, в полку – 3997. Нетрудно подсчитать, что в дивизии было примерно 16 тысяч штыков, в корпусе – 45 тысяч.
Кавалерийская дивизия состояла из двух бригад по два полка в каждой и конной артиллерии. Кавалерийский полк состоял из шести эскадронов по 150 сабель в каждом, всего в полку примерно 1000 сабель, в дивизии 4000 сабель, в кавкорпусе – примерно 12000.
Артиллерийская бригада состояла из трех дивизионов. Первый и второй – трех батарейного состава, а третий двух батарейного состава по 8 орудий в батарее. Конные и казачьи батареи были все по 6 орудий.
Инженерные войска включали в себя саперные, понтонные, железнодорожные батальоны и полевые инженерные парки Все они были сведены в семь саперных и одну железнодорожную бригады, которые, как правило, придавались армейским корпусам в количестве зависимом от характера боевых действий.
Мы уже говорили, что вооружение сухопутных войск было самым современным, но, как всегда у нас бывает, к решающему часу полностью перевооружиться не успели. В армии не хватало почти 50% новой артиллерии, пулеметов, горных и гаубичных тяжелых орудий. Это по всей стране. А на Дальнем Востоке мы имели только 8 пулеметов, 16 горных и 12 конных орудий. Гаубиц не было вообще. А значит была и недостача в боеприпасах. Даже в винтовочных патронах. При норме 840 патронов на винтовку имелось лишь 400. Все это скучные цифры, но они говорят какие усилия предстояло предпринять чтобы насытить в самый короткий срок действующую армию только вооружением и боеприпасам. Кстати, только к Мукденскому сражению у нас появятся в войсках всего 56 пулеметов «Максим», а конно-пулеметных командах датский ручной пулемет «Мадсен».
Боевая подготовка армии проводилась на основе «Устава строевой пехотной службы», «Устава полевой службы» и «Наставления для действий в бою отрядов всех родов оружия». Полевой устав определял действие в бою одиночных солдат, подразделений до полка. Другие уставы определяли действия соединений. Боевой порядок в наступлении состоял из боевой части и общего резерва. Боевая часть наступала или оборонялась. Резерв служил для поддержки. Не вдаваясь в подробности, приведу лишь несколько скучных, но важных цифр. Ширина боевого порядка пехотинцев составляла для роты 140 м.(200 шагов), батальона – 280 м. (400 шагов), полка – 700 м. (1000 шагов). Бригада имела фронт до 1 км, дивизия – до 2 км., корпус – до 3 км. Наступали шагом цепью на 700 шагов, потом атака бегом в штыки на 100 шагов. Оборона занимала те же боевые порядки. На обороняемых позициях отрывались стрелковые окопы и траншеи. На наиболее важных участках возводились полевые укрепления (люнет и редуты). Впереди позиций устраивались засеки, волчьи ямы, проволочные и минно-фугасные заграждения. Командиры подразделений был при атаке в цепи атакующих, старшие офицеры – сзади боевых порядков.
Артиллерия огнем подавляла вражеские батареи, подготавливала атаку пехоты и поддерживала ее огнем, перенося удар на резервы противника. Наша артиллерия давно разработала способы стрельбы с закрытых позиций, но из-за задержки перевооружения на новые штаты, особенно гаубиц не все артиллеристы успели освоить стрельбу с закрытых позиций. Постигали эту науку уже в бою, сражениях И надо сказать освоили очень быстро и эффективно.
Многочисленная русская кавалерия (до 14% всех сухопутных сил – С.К.) готовилась для разведки, ударам по флангам противники и преследования отступающего врага.
Управление в низшем звене осуществлялось приказами, условными знаками, сигналами рожком, барабаном, свистком. От батальона и выше управление велось только приказами с использованием пеших и конных посыльных, велосипедистами, а также телефоном и телеграфом.
В целом русские уставы и наставления правильно и современно определяли способы действия войск. Однако, не всегда они верно понимались и применялись при обучении войск. Как у нас всегда бывает, в дело вступал так называемый человеческий фактор. Русский солдат был и остается до сих пор одним из лучших, а, на мой взгляд – лучшим, в мире. Он быстро и уверенно воспринимал военную науку при правильном подходе. Вот какую характеристику дал ему британский военный агент при японской армии генерал Ян Гамильтон: «Мощь русской армии в противоположность другим европейским нациям заключается в нижних чинах, крестьянах, до сих пор находящихся в общении с природой, людях крепкого телосложения, коренастых, терпеливых и неразвитых. Но они не только не обладают навыком к войне, но и лишены той жизненной искры военного задора, который так сильно искупает недостатки физической организации. Конечно, если бы русским пришлось оборонять собственные жилища, они были бы иными». Вот именно! Так до сих пор ошибаются в русском солдате западные вояки. И ума и инициативы русскому солдату хватало, и учился он быстро.
В конце 19-го века военным министром стал генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин, который сделал очень много для усиления мощи армии, боевой подготовки. Но, к сожалению, сама боевая учеба, учения и маневры занимали не более половины всего времени. Остальное уходило на улучшение быта, содержания, строевой службы войск. Скудное финансирование армии и флота привело к усилению хозяйственной деятельности, самообслуживанию, которым занимались все – от рядового до генерала. Самый, на мой взгляд, нелицеприятный историк русской армии А.А. Керсновский писал: «В нормальных условиях молодой солдат находился лишь первые четыре месяца своей службы, когда обучался собственно военному делу. По истечении этого установленного законом времени всевидящее фельдфебельское око намечало в строю молодых солдат будущих сапожников, портных, слесарей. Не попавшие в эти ремесленные цехи проходили главным образом караульную службу». И все-таки русский солдат был достаточно хорошо подготовлен к войне, в том числе и запасники.
Это же можно сказать об офицерах младшего и среднего звена. В 1901 году окружные юнкерские училища с годичным курсом преобразовали в военные училища с двухлетним обучением и выпуском в войска не прапорщиков,а подпоручиков, что сразу подняло уровень офицерского корпуса. Начали постоянно проводить полковые, бригадные, дивизионные учения, корпусные и окружные маневры. Последних было все-таки маловато и высший командный состав – от дивизии и выше, не успевал должным образом натренировать подчиненных действиям, приближенным к боевым, а себя управлять войсками в условиях современного боя. Это же касалось и штабов. В стране активно и успешно работали пять военных академий, от Генерального штаба до Военно-медицинской. Но большая часть взглядов на военное искусство опиралась на старые классические примеры войн 19-го века и это не позволяло вырваться из пределов давно известной рутины, схоластики, исключающей новый взгляд на самостоятельность, инициативу, творческий подход к управлению боем, сражением. И это гордиев узел могли разрубить только настоящие боевые действия, настоящая война. Так бывает всегда.
К сожалению,русская императорская армия по-настоящему не воевала уже почти 30 лет. Схватки в Средней Азии и совсем недавно в Китае по большому счету не тянули даже на локальные войны. Последняя интервенция в Китае мало чему научила наших военачальников Качество китайских войск было очень низкое, несмотря на современное вооружение. Никаких ценных тактических, тем более стратегических, уроков и выводов эта кампания не дала. Подтвердилась высокая боевая способность рядового и обер-офицерского состава, во время выручки адмирала Сеймура у Тяньцзиня, штурмов Таку и Пекина, кавалерийских набегов на Гирин. Но все это лишь создало громкую, явно преувеличенную репутацию нашим военачальникам – генералам Линевичу, Стесселю, Штакельбергу, Каульбарсу, кавалеристу Рененкампфу и другим. Алексеев же вообще стал полным адмиралом и генерал-адьютантом. Так посчитали в далеком Петербурге, но и сами фигуранты уверовали в свой полководческий талант, который уже в первых боях с японцами будет развеян в прах. Японцы, как и китайцы –«желторожие макаки», оказались им не по зубам. И не удивительно, хотя ничего выдающегося японская армия не продемонстрировала.
Японская армия развивалась вместе с промышленностью страны невиданными темпами, усиленно готовясь к войне с Россией. Если к началу войны с Китаем японская армия насчитывала 64 тыс. человек в составе шести армейских и одной гвардейской дивизий, и в ходе войны развернулась до 171 тыс. человек, то к концу 1903 года после завершения выполнения военной программы численность ее превышала 151 тыс. человек, которая после мобилизации развернулась в 375 тыс. человек при 1140 орудиях и 147 пулеметах.. Около 200 тыс. сразу предусматривалось для переброски на материк. У Японии не было сопоставимого с Россией мобилизационного резерва, но зато близость театра военных действий позволяла быстро наращивать силы наступательной группировки.
Вооружение японских сухопутных сил находилось на самом современном уровне. В 1900 году армия перевооружилась на магазинную пятизарядную винтовку «Арисака» со штык-кинжалом, дальностью стрельбы до 2 км. И калибром 2,56 линии. Винтовка несколько уступала нашей трехлинейке, особенно в скорострельности и неприхотливости. Менее половины войск, в основном второго эшелона вооружалась старой винтовкой «Мурата» со штык-саблей Кавалерия, как и у нас, вооружалась саблями и карабинами. Зато в японской армии насчитывалось 147 станковых пулеметов французской системы «Гочкис».
Японская полевая артиллерия уступала русской практически по всем показателям. Полевая артиллерия имела на вооружении 76 мм пушку «Арисака» образца 1898 года с дальностью стрельбы до 4,8 км. И скорострельностью 3 выстрела в минуту, а горная пушка той же системы с дальностью стрельбы до 4,3 км. Не трудно заметить, японская полевая артиллерия уступала русской и по дальности, и по скорострельности. стрельбы. Каждое орудие возилось шестью лошадьми и в батарее было 6 орудий и шесть зарядных ящиков. Стреляли в основном шрапнелью с установкой дистанционной трубки на 4,5 км и гранатами. Зато крепостная и осадная артиллерия была вооружена новейшими пушками и мортирами калибра до 280 мм. Правда и здесь не обошлось без ложки дегтя. Орудия не имели щитов и откатного компрессора. Да и точность стрельбы уменьшалась из-за крутизны полета снарядов.
Инженерно-саперное вооружение и средства связи были самыми современными иностранного производства. Во всех тыловых и фронтовых работах японцы не гнушались фактически рабским трудом совершенно бесправных кули – корейцев и китайце. Но в целом,все говорит о приличной боевой и технической оснащенности японской армии.
В организационном отношении японская армия полностью копировала германскую армию. Сухопутные войска состояли из постоянной кадровой армии, территориальной армии и народного ополчения. Служба в постоянной армии длилась 12 лет и 4 месяца. В территориальной армии для обороны самих японских островов – 5 лет. Все остальные способные носить оружие мужчины в возрасте от 17 до 90 лет составляли народное ополчение. Вся японская пехота постоянных войск сводилась в гвардейские и армейские полки трехбатальонного состава. Высшим тактическим соединением являлась дивизия, включавшая в себя сразу три рода оружия. Она состояла из двух пехотных бригад по два полка в каждой, кавалерийского и артиллерийского полков. В военное время из гвардейских и армейских дивизий формировались полевые армии различного состава
Японская артиллерия делилась на дивизионную и армейскую. Дивизионная – в каждой дивизии по артполку. В артполку – два дивизиона по три шести орудийных батареи, всего 36 орудий. Треть полков имели на вооружении горные пушки. Армейская артиллерия – из двух отдельных артиллерийских бригад трех полкового состава и тяжелого артиллерийского полка из пяти четырех орудийных батарей. Всего 20 гаубиц большого калибра
Кавалерия была незначительна по составу и решала в основном разведывательные задачи. Как и инженерно-саперные части. В которых использовался ручной труд тысяч бесправных кули.
Боевая и оперативно-тактическая подготовка войск и особенно штабов всецело подчинялась германской военной доктрине Мольтке и Клаузвица и культивировалась много лет сотнями германских инструкторов. К тому же, многие японские генералы, а их будущий главнокомандующий маршал Ояма, лично просидел всю Франко-прусскую войну 1870 – 71 годов агентом в штабе Мольтке и на практике познал победоносное германское военное искусство. Все это развилось в Японии главным принципом – избегать фронтальных действий, чреватых большими потерями. Признавалось, что победу может принести только обход флангов противника, окружение и его полный разгром. Сразу отметим, что японцы привели эти принципы к шаблону и легко читаемому стандарту. А к фронтальным действиям все-таки заставила прибегать сама война. У нее свои законы. В армии развивалась наступательная тенденция, но она вполне уживалась с крайней осторожностью, а то и нерешительностью. Об этом еще поговорим позже.
Главной силой японской армии был, конечно, отличный японский солдат, на одиночную подготовку которого времени не жалели. Он был послушен, терпелив, метко стрелял и работал штыком, саперной лопатой одинаково умело в наступлении и обороне. Вот что говорил о нем уже знакомый нам британский генерал Гамильтон: «Японские солдаты такие же мужики (как русские – С.К.), так же благонадежны и с цельной нервной системой. Здесь сходство прекращается, ибо наши союзники воинственны по их наклонностям и традициям. К патриотизму, всосанному ими с молоком матери, правительство озаботилось привить инициативу, быстроту и сообразительность. Это совершается в школах, где воинская доблесть стоит во главе всего курса обучения. Здесь внедряется жизненное правило, преподанное предводителями японского клана Отоно своим вассалам: «Вы обязаны умереть рядом с вашим великим повелителем и никогда не показывать своей спины врагу…». Японский солдат был физически крепок, вынослив, две трети рядового состава грамотна, еще треть – малограмотна, и это позволяло готовить его в кратчайший срок. Самопожертвование считалось высшей доблестью во все времена. В его снаряжение входили три патронные сумки со 120 патронами, шинель в скатку, запасные башмаки и запас риса на двое суток. Тоже самое, но на более высоком уровне относилось к унтер-офицерскому составу из сверхсрочников.. Унтера служили на два года дольше рядовых солдат.
Младший офицерский состав преимущественно, на 90% комплектовался из самураев, пропитанных сакральным кодексом «Бусидо». Воспитывались кадры в центральной кадетской школе Токио с двухлетним курсом совершенствования инженерных войск и артиллерии. Существовала кавалерийская школа с десяти месячным обучением и множество провинциальных строевых, технических, топографических, телеграфных курсов и училищ. Училища выпускали подпрапорщиков, которые после полугода службы по представлению командования и согласия всего офицерского состава полка производились в подпоручики. В военное время производство производилось из лучших строевых унтер-офицеров. Моральный облик, индивидуальная подготовка, умение мыслить самостоятельно, самоотверженность находились на самом высоком уровне. Смерть в бою за императора считалась не только естественной, но и высочайшей наградой для самого офицера и всей его семьи. Своеобразные «камикадзе» были уже и в те времена. В огромном количестве.
Высшие офицеры проходили обучение в военной академии с трехлетним сроком обучения. Их оперативная подготовка находилась под полным влиянием германской военной доктрины. Японские генералы тщательно и методично готовили операции в наступательном духе, но, когда дело переходило в практическую плоскость, все эти охваты только намечались, а до боя не доходили. Искусственно навязываемая тактика так и не привилась. Это пронизывало всю структурную вертикаль командования и на практике приходилось воевать по старинке, особенно в первые месяцы. Наступали в густых боевых порядках и несли большие потери. Маневр стал вообще ахиллесовой пятой японских стратегов, тактиков и сказывался на их подчиненных. Движение пехотных колонн на марше осуществлялось какими-то черепашьими темпами. Двигался японский солдат в беспорядке, не соблюдая своего места в колонне. Если уставал, то без всяких команд выходил из колонны посидеть, переобуться, прилечь. Так что генералитет японской армии, на мой взгляд. был подготовлен слабо. Ничуть не лучше нашего генералитета. От этого еще более обидны наши необязательные поражения.
Теперь, несколько слов о будущем сухопутном театре военных действий. Он включал в себя Северную и Южную Маньчжурию. Северная примыкала к границам России и являлась горным, частью равнинным пространством, пересекаемым рекой Сунгари. Боевые же действия развернулись в основном в Южной Маньчжурии с Ляодунским полуостровом, где и находились наши важнейшие базы от Порт-Артура до столицы края Мукдена. Этот ТВД изрезан множеством рек, очень своенравных, шириной от 150 до 750 м., глубиной от 1 до 6 м. Это реки Ляохэ, Хуньхэ, Тайцдзыхэ, Шахэ и на границе с Кореей – Ялу. В основном грунтовые дороги представляли из себя углубленный накат, стиснутый по сторонам полями гаоляна. Ох уж это выше человеческого роста гаолян – безобидный злак, принесший столько мучений обеим воюющим сторонам, он закрывал полностью сектора обстрела, маневр и вообще ориентировку в пространстве. А дорога. В ведро это сухая пропитанная пылью грунтовка. В дождь сплошное грязевое болото. Чтобы по ним не ползать приходилось просто прокладывать новые дороги. Именно поэтому никто не наносил их на карты и совсем запутывало наши и японские войска
К началу войны население края составляло около 9 млн. человек, живущих в основном в глинобитных фанзах, окруженных глинобитным забором в 1 – 2 м. высотой. В столице Мукдене проживало до 300 тыс. человек. Город окружала внешняя глинобитная и внутренняя каменная стены. В Ляояне насчитывалось до 70 тыс. человек. Единственный порт Инкоу был способен принимать все суда и имел европейский квартал, как наши Порт-Артур и Дальний.
Сибирская железнодорожная магистраль к началу войны уже работала. Однако, кругобайкальский участок дороги достраивался уже в ходе войны. А пока войска и грузы переправлялись на пароходах, ледоколах и по проложенным по льду рельсам, а то и конными обозами. КВЖД шла в Маньчжурию от станции Маньчжурия до станции Пограничная. От Харбина уходила на юг Южно-маньчжурская ветка до Порт-Артура и Дальнего.
Климат Южной Маньчжурии характеризовался резкими перепадами температур от тепла к холоду. Малоснежная зима с лютыми ветрами, сменялась почти тропической жарой с обильными дождями и ураганами. Лучшее время года – два осенних месяца, и все.
Таким образом, подводя итог готовности сухопутных сил России и Японии к грядущей войне, можно отметить целый ряд особенностей. Вооружение армий противников находилось примерно на одном уровне, с некоторым преимуществом (за исключением пулеметов С.К.) у России. Мобилизационная готовность войск, конечно, была выше у японцев. Они готовились воевать в хорошо изученном регионе, практически у своих границ, где легко можно было сосредоточить в короткий срок огромные массы войск, вооружения и материальных средств. Россия, обладая не сравнимо большим военно-экономическим потенциалом, готовилась воевать на удаленном, совершенно незнакомом ТВД, имея для войны весьма ограниченный контингент войск и запасов вооружения. Для необходимого насыщения нашей группировки требовалось довольно много времени. Боевая готовность и боевая подготовка войск первого эшелона находилась тоже на одном уровне. У обеих сторон прекрасные солдаты, отличные обер-офицеры и весьма посредственные военачальники.
Отдельного освещения требует анализ военно-морских сил противоборствующих сторон, ибо для нас по большому счету и война велась в целях закрепления нашего военно-морского флота на Дальнем Востоке у незамерзающих берегов, с последующим развитием торгово-промышленных связей и влияния на процветание этого важнейшего для России региона. Япония – вообще островное государство, для которого флот, особенно военно-морской – главный элемент независимости и развития страны. Надо сразу отметить, если в подготовке сухопутных сил к войне сложилось примерное равенство, то в подготовке сил флота японцы превосходили наши морские силы по всем компонентам.
Для флота, его боевой готовности и способности важнейшим, приоритетным фактором являются тактико-технические характеристики боевых кораблей, и уже на этой основе строится сама боевая готовность и боевая подготовка сил флота к войне. На первый взгляд военно-морская мощь России казалась просто несопоставимой с Японией. К 1904 году у России в строю имелось 25 броненосцев, 19 крейсеров 1-го ранга, 7 крейсеров 2-го ранга, 9 минных крейсеров, 17 мореходных канонерских лодок, 3 броненосца береговой обороны, 63 эсминца и 88 миноносцев. Но все эти силы распределялись по трем морским ТВД – на Балтике, на Черном море и на Дальнем Востоке. Боязнь оставить Балтику и Петербург без должного прикрытия от Германии, а на Черном море обеспечивать равновесие сил против Англии и Турции позволило нам сосредоточить на Дальнем Востоке лишь четвертую часть военно-морских сил. Тихоокеанская эскадра состояла из: 7 броненосцев («Петропавловск», «Севастополь», «Полтава», «Пересвет», «Ретвизан», «Цесаревич», «Победа»; 4 броненосных крейсеров 1-го ранга («Громобой», «Россия», «Рюрик», «Боян»); 5 бронепалубных крейсеров 1-го ранга («Варяг», «Паллада», «Диана», «Богатырь», «Аскольд»); 2 броненосных крейсера 2-го ранга («Боярин». «Новик»); 27 эсминцев, в том числе устаревшие минные крейсера «Всадник» и «Гадамак»; 10 миноносцев, 2 минных заградителя и 8 канонерских лодок.
Мы еще в конце 19-го века понимали возможное, вероятное отставание от японских военно-морских сил. В 1895 году была принята большая судостроительная программа для Дальнего Востока, но она могла быть выполнена только в 1906 году. Для усиления Тихоокеанской эскадры срочно закупались корабли за рубежом. Так, самый современный броненосец «Цесаревич»» был заказан во Франции на фирме «Форж и Шантье» и вступил в строй в Порт-Артуре в 1903 году, как и броненосный крейсер «Боян». Броненосец «Ретвизан» построен американской фирмой «Кремп и сыновья», как и легендарный крейсер «Варяг» образца 1900 года. Справедливости ради, броненосцы Порт-Артурской эскадры были самыми современными в русском императорском флоте. Чего нельзя сказать об остальных броненосных кораблях, которые вступили в строй еще в конце 19-го века. Не говоря уж о канонерках и минных заградителях. Эсминцы и миноносцы были примерно поровну старых и новых образцов.
Плохо было то, что вооружение наших главных кораблей уступало по количеству орудий, дальнобойности, пробивной силе вооружению аналогичных кораблей противника. До сих пор идут споры о правильности концепции самого судостроения. Мы взяли за основу французскую, по которой помимо башенных орудий главного калибра остальные орудия размещались на палубе с круговым обстрелом, но при слабой броневой защите, или без нее. Английская концепция, которой придерживались японцы, предусматривала размещение таких орудий по броневым бортам в амбразурах. Но они имели только прямолинейный сектор обстрела. И то и другое со своими преимуществами и недостатками. Но, как бы то ни было во Владивостокском отряде бронированным можно было считать с натяжкой только крейсера «Россия» и «Рюрик». И так везде.
Плохо было то, что флот на Дальнем Востоке находился в крайне невыгодных условиях базирования – Порт-Артур и на 1500 миль отрезанный от него японским Цусимским проливом Владивосток. Флот дробился на два неравноценных отряда.
Плохо было то, что как полноценная боевая единица флот сформировался фактически перед войной. Броненосцы «Ретвизан», «Победа», крейсера «Диана», «Паллада», «Победа», «Боярин» пришли на Дальний Восток только во второй половине 1903 года, а остальные корабли прямо перед войной. Вообще флот России перед войной находился в плавании не более четырех месяцев в году. Остальное время корабли стояли в базах в «вооруженном резерве». Особенно на Тихом океане. В официальной истории читаем: «Не было проведено ни одного совместного учения флота скрепостной артиллерией. Немудрено, что впоследствии, во время войны, командиры миноносцев, возвращаясь на базу с операций, боялись, как бы артиллеристы крепости не приняли их за японцев и не обстреляли. Мало плавали, мало стреляли, не учились маневрировать и т.д., поэтому тактическая подготовка большинства офицеров Тихоокеанской эскадры перед войной была низкой.
Война застала русский Тихоокеанский флот не подготовленным к боевым действиям. На кораблях имелся только один боевой комплект снарядов. Для 12– и 10-дюймовых орудий запасной комплект равнялся 50%, для 6-дюймовой артиллерии – 40%, а для 75-миллиметровых орудий запаса снарядов совсем не было. Мобилизационный план, а также план стратегического развертывания эскадры оказался невыполненным. Наоборот, незадолго до войны, в 1902 году, с Тихого океана ушли на ремонт в балтийские порты три броненосца и четыре крейсера, так как ни во Владивостоке, ни в Порт-Артуре не было доков и соответственно оборудованных мастерских».
Что касается командного состава русского флота, особенно высшего, то он, к сожалению, просто не выдерживал критики. Русский флот практически не воевал почти 50лет, со времен победоносного Синопа. За это время выросло целое поколение «адмиралов, не нюхавших пороха». Все они получили прекрасное образование в Морском корпусе, совершили обязательную кругосветку, но командовать в бою, сражении современными паровыми броненосцами, крейсерами, тем более эскадрами таких кораблей не умели. Не было боевой практики. Из всех адмиралов современным требованиям отвечал Богом данным талантом вице-адмирал С.О. Макаров – герой лейтенант еще Русско-турецкой войны. Флотоводец-новатор умелый стратег и тактик войны парового флота. Остальные, начиная с командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирала О.В. Старка, его заместителя контр-адмирала В.К Витгефта, кончая посланными им на выручку вице-адмиралом З.П. Рожественским и контр-адмиралом Н.И. Небогатовым, обладали ниже среднего способностями вождения флота и боевой работы. Причем, они не скрывали этого, всячески пытаясь уйти от командования эскадрами. Это большая печаль и существенный недостаток готовности флота к войне. К тому же, С.О. Макаров погибнет скоро, так и не успев раскрыть толком свой талант.
Все-таки для России флот перед войной не был в приоритете. Военный министр генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин оставался противником усиления сил флота. В начале 1901 года он докладывал государю: «Уроки истории учили нас идти по тому же пути, по которому шли наши предки, и главную силу России видеть в ее сухопутной армии, расходуя на нее большую часть сумм из уделяемых нашей родиной на военные нужды».
А для Японии флот был в приоритете, да еще в каком. Без него она бы просто не могла вести войну с Россией, ибо сухопутная война на материке на 100% зависела от поставок всего и вся с японских островов. Но чтобы их осуществлять требовалось сначала разбить или хотя бы нейтрализовать русский военный флот. Завоевать господство на море.
Японцы не просто открыли мощнейшую судостроительную программу, но и бросили на ее скорейшее осуществление значительные ресурсы. Достаточно сказать, что с 1896 по 1900 годы они вложили в строительство военных кораблей примерно 118 млн. иен – в два раза больше, чем Россия. Слабость собственной судостроительной промышленности заставило японское правительство увеличить и ускорить заказ кораблей за границей, особенно в Британии и США, которые с удовольствием приняли эти заказы к ускоренному исполнению, спуская на воду самые современные в мире броненосцы, броне-крейсера, миноносцы. 6 японских эскадренных броненосцев строились в Британии с будущим флагманским броненосцем «Микаса». Все они были одного типа со скоростью до 18 узлов, с бронированием гервеевской и крупповской броней с башенной толщиной от 200 до 356 мм. С однотипным вооружением по четыре 305 мм башенных орудий главного калибра и по четырнадцать 152 мм орудий среднего калибра. Основу же японского флота составляли броненосные крейсера проекта типа «Идумо», которые заказывались не только в Британии, но и в Германии проекта типа «Якумо», Аргентине, Италии и один броненосец «Адзумо» у французов. Все они тоже одного типа со скоростью до 22 узлов, на каждом четыре 203 мм орудия, четырнадцать 152 мм и двенадцать 76 мм орудий. На всех кораблях имелось минно-торпедное вооружение. К началу войны японский флот был на 80% оснащен самыми современными боевыми кораблями, причем все они были введены в строй, когда наши корабли еще находились на стапелях.
Если сравнить силы флота России и Японии на Дальнем Востоке, то, на первый взгляд, они примерно равны. Броненосцев у нас 7, у Японии – 6. Эсминцев поровну – по 27. А вот миноносцев у нас 10, а у японцев – 19. А главное, броненосных крейсеров у нас 11, у японцев – 20. Именно эти броненосные крейсера и стали основной ударной силой морских сражений войны. В официальной истории читаем: «Семь русских броненосцев принадлежали к четырем разным типам, броненосцы же противника были в основном однотипные. Кроме того, они имели большую скорость, но по артиллерии их можно было считать слабее (по общему количеству орудий главного калибра). Главное преимущество японского флота заключалось в броненосных крейсерах, которые имели одно 10-дюймовое, тридцать 8-дюймовых и сто шесть 6-дюймовых орудий против четырнадцати 8-дюймовых и пятидесяти шести 6-дюймовых орудий на русских кораблях этого типа. Еще хуже было с бронированием: из четырех русских крейсеров по существу броненосными могли считаться только «Россия» и «Рюрик», но и они не имели полной броневой защиты по ватерлинии, и ни одно палубное орудие не защищалось броней; артиллерийские расчеты были не прикрыты даже от шрапнельного огня».
Ну и, конечно. Японский флот базировался в знакомых водах Желтого и Японского морей на базах своих близлежащих островов, что уже давало ему существенное преимущество. Соединенный флот Японии под командованием вице-адмирала Х.Того делился на три боевые эскадры, состоявшие из современных кораблей всех классов. Первой – самой мощной, о ней мы уже говорили, командовал сам Того. Ей и второй эскадре под командованием вице-адмирала Х. Камимура предстояла основная борьба с русским флотом на Тихом океане. Третья эскадра охраняла Корейский пролив и конвоировала транспорты с войсками перебрасываемыми на материк.
Даже на первый взгляд японский флот значительно превосходил наш по многим показателям. Но у него был один существенный недостаток, которым мы, к сожалению, не воспользовались. В тактическом отношении японский флот был подготовлен слабо, хотя многие корабли находились в плавании едва ли круглый год. В 1903 году на флоте прошли, для нас не мыслимые, большие маневры, но они выявили такие неустранимые ошибки, о которых японские адмиралы предпочитали помалкивать. Конечно, достаточно образованные японские матросы, младшие офицеры хорошо знали, чувствовали море, но отсутствие боевого опыта для морских сражений всегда оказывалось критичным. А японские адмиралы, включая самого героя Японии Того, мало чем отличались от наших флотоводцев. У нас был хоть и небольшой шанс за счет тактического мастерства командующих переиграть японцев, но, к сожалению, не смогли им воспользоваться. Нахимовых, тем более Ушаковых у нас не оказалось.
Исходя из всего выше сказанного нетрудно угадать, каковы же были планы сторон на предстоящую войну. Сразу отметим некоторую странность – Генеральный штаб русской армиивообще долгое время не имел официально разработанного и утвержденного плана войны на Дальнем Востоке. Да уж, странности. Планированием занимался штаб Приамурского военного округа. И только после введения наших войск в Маньчжурию, занятия и базирования нашей эскадры в Порт-Артуре был-таки разработан план боевых действий на Дальнем Востоке, утвержденный 11 августа 1901 года государем императором Николаем II. План изначально носил оборонительный характер. Для наступления в Маньчжурии просто не хватало сил, их еще надо было подвести из центральной России. Поэтому основная идея заключалась в том, чтобы удержать Владивосток и Порт-Артур и сдерживать наступление японцев до прибытия подкреплений. План стратегического развертывания русских войск на Дальнем Востоке, подписанный 5 ноября 1903 года наместником адмиралом Алексеевым, в декабре был рассмотрен военным министром генералом Куропаткиным, и с внесением небольших изменений прямо перед началом войны 14 января 1904 года подписан государем.
Куропаткин соглашался с Алексеевым в необходимости захватить господство флотом на море, но оба автора совершенно не рассматривали, не продумывали меры и порядок взаимодействия действующей армии и флота. Причем, Куропаткин не понимал и не хотел понимать особую важность морской составляющей. В целом же Куропаткин считал это план вполне оптимистичным. В письме государю он писал: «Никакие пункты, никакие местности не должны иметь такого значения, чтобы отстаивать их. Ныне, как и два года тому назад, мы должны держаться против Японии оборонительного способа действий. Хотя мы и выдвинем свои войска на линию Мукден, Ляоян, Хайчен, но отстоять Южную Маньчжурию в первом периоде войны, если туда вторгнется вся японская армия, не можем. Мы должны… готовиться, что Порт-Артур будет отрезан на довольно продолжительное время, и, не допуская наши войска до частного поражения, должны отступать по направлению к Харбину до тех пор, пока прибывшими с тыла подкреплениями не будем усилены настолько, что получим возможность, перейдя в наступление, разгромить японцев». Все вроде бы логично, но на практике Куропаткин напрочь забудет, не сможет воплотить в жизнь ключевую фразу: «не допуская наших войск до частного поражения…». Единственно бесспорным его требованием было довести пропускную способность Транссиба до 7 пар воинских эшелонов в сутки, а южной ветки КВЖД – до 14 пар в сутки.
Отдельный план войны на море был утвержден адмиралом Алексеевым в 1903 году. План тоже носил оборонительный характер, но что удивительно – необходимые оперативные расчеты в плане отсутствовали, в том числе касающиеся противодесантных действий. Флоту была поставлена задача: «базируясь главными силами на Порт-Артур, удерживать господство в Желтом море и в Корейском проливе и не допускать высадку японских войск на западном побережье Кореи. Отряду крейсеров предписывалось боевыми действиями в Японском море отвлечь часть морских сил противника с главного театра военных действий и воспрепятствовать высадке японского десанта в Приамурье. Разработанный план минных постановок предусматривал постановку минных заграждений как у Порт-Артура,так и у Владивостока… Как можно дольше сохранять свои морские силы и никоим образом не проводить рискованные предприятия, хотя бы и смелые, каких, наверное от флота будут ждать общественное мнение и даже часть личного состава». Интересно, каким же образом Алексеев предполагал решать им же поставленные задачи по завоеванию господства на море? Владивостокскому отряду крейсеров уже на последнем совещании было предписано: «Крейсера не должны искать боя, но при благоприятных условиях не уклоняться, главная же задача – произвести панику в береговом населении и торговых судах Японии». Все это лишний раз доказывает – наша победа на море была призрачна изначально
Японский план войны, исходя из всего выше сказанного, без всякого сомнения мог носить только наступательный, быстротечный характер. Подвигнутые любимыми германскими учителями к вечному германскому блицкригу, японцы решили добиться успеха быстрыми мощнейшими ударами в первую очередь в Маньчжурии, не втягиваясь в губительную для страны длительную войну. Для этого требовалось прежде всего мгновенно перебросить на материк огромные силы войск с их полным обеспечением. Это можно было сделать только после завоевания господства на море в первые же дни борьбы. Удар по русскому флоту должен был внезапным, быстротечным и сокрушительным. Российский флот требовалось уничтожить или нейтрализовать до прихода ему на помощь подкреплений из России. Одновременно быстрейшая высадка сухопутных сил и удар по Порт-Артуру и тоже быстрый захват крепости. А далее поворот всех сил на север для уничтожения еще не полностью сосредоточенных русских войск в Маньчжурии. Японцы готовились бить нас по частям, и об этом нашим полководцам можно было догадаться заранее.
В целом оба плана противников имели право на успешное завершение войны.Но имели, прежде всего, один общий недостаток. Оба они грешили недооценкой сил противника. Да и сам ход боевых действий на суше и на море преподнесет такие неучтенные сюрпризы, которые, в конечном счете, изменят все стратегические концепции хода и исхода войны. Мы не отстояли своих позиций в Маньчжурии, а японцы, втянувшись-таки в затяжную войну, получили «пиррову победу», более смахивающую на поражение. Страна истощалась полностью и пришла в себя только после долгих двадцати лет. Но в начале 1904 года никто не думал о поражениях. Все войны начинаются под победный клич о скорой победе.