(11.02.1941 – 17.11.2003)
Я познакомился с творчеством Юрия Кузнецова на рубеже семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века. Стихотворения «Атомная сказка», «Возвращение», «Гимнастёрка», «Четыреста», «Я в жизни только раз сказал: люблю…», «Опора» утвердили явление большого русского поэта:
Но мёртвая земля прозрела вдруг,
И мёртвый воздух разорвали звуки:
«Они сдаются? Поднимают руки?
Пусть никогда не опускают рук!».
Кузнецовский сборник «Отпущу свою душу на волю» (1981) стал для меня настоящим поэтическим открытием.
Встретиться же с Юрием Поликарповичем мне довелось в конце сентября 1988 года в Рязани, на заседании выездного секретариата Союза писателей РСФСР. Мы, молодые стихотворцы да беллетристы, издёрганные компартийной цензурой, конечно же, с немалой радостью восприняли наступление гласности. Но встречи с мастерами российской литературы, сотрудниками и авторами журналов «Наш современник» и «Молодая гвардия» заметно охладили «щенячий восторг» нечаянных попутчиков «детей Арбата». Особенно точно выразил тогдашнее состояние общества Юрий Кузнецов:
Жизнь свихнулась, хоть ей не впервой,
Словно притче, идти по кривой
И о цели гадать по туману.
Там котёл на полнеба рванёт,
Там река не туда повернёт,
Там Иуда народ продаёт.
Всё как будто по плану идёт…
По какому-то адскому плану.
А в Константинове, на Есенинском празднике поэзии, Юрий Поликарпович читал своих «Маркитантов». Стихотворение прозвучало пронзительно и тревожно: все эти «крапивники» и «люди близкого круга», зловеще влияющие на судьбу страны, были достаточно узнаваемы. Именно литературные зоилы из их числа нападали в своё время на поэта за его строки:
Я пил из черепа отца
За правду на земле,
За сказку русского лица
И верный путь во мгле.
Вставали солнце и луна
И чокались со мной.
И повторял я имена,
Забытые землёй.
В дальнейшем выпало встречаться с Юрием Кузнецовым не только на Есенинских праздниках, но и печататься под одной обложкой на страницах поэтических изданий: «Шёл отец…», «Новая волна», «Антология русского лиризма. ХХ век».
Узнал я, что Юрий Поликарпович имеет по матери, Раисе Васильевне, в девичестве Сониной, рязанские корни. За два года до кончины Юрий Кузнецов поведал о своей родословной: «Мой прадед Прохор лежит на кладбище в деревне Лубонос Шиловского района Рязанской области. Мой дед Василий Прохорович Сонин родился в 1879 году в деревне Лубонос, тогда Касимовского уезда». По рассказам шиловских краеведов, поэт в 1988 году приезжал на прародину. Эти события отражены в его стихотворении «В деревне». Вот отрывок из этого произведения:
Триста вёрст от Москвы – глухомань…
Зной, тоска. Комариная взвесь.
Прадед Прохор лежит где-то здесь.
Я спросил. Старики показали
На бугор. «Третий с краю», – сказали.
На погосте бурьян-сухостой
Против неба торчит бородой.
Я за бороду взялся руками,
И она полетела клоками.
Слышу голос загробный: «Постой!..» –
«Прадед Прохор, ты, значит, живой?!
Расскажи, знать хочу непременно
Нашу кость до седьмого колена!».
Он молчит, лубонос с бородой…
А привёз я домой рой слепней
И три пары рязанских лаптей.
В преддверии своего литературного тридцатилетия отправил я в «Наш современник» подборку избранных стихотворений. Прошло чуть больше месяца, и Юрий Кузнецов, заведующий редакцией отдела поэзии журнала, прислал мне письмо о том, что редколлегия намерена напечатать мои стихи, и попросил выслать фотографию. Спустя ещё пару месяцев в Сасовскую городскую библиотеку, как раз к началу моего юбилейного вечера, поступил февральский за 2002 год номер журнала «Наш современник», где была опубликована моя большая стихотворная подборка «Свет идёт неведомо откуда». Я, разумеется, и обрадовался и удивился: о такой быстроте появления в авторитетном столичном издании даже и мечтать не смел. Мне было дорого и внимание Юрия Поликарповича, и строгое его отношение к моим произведениям. Во вторую строфу стихотворения «Глухонемой соловей» Кузнецов внёс свою правку:
Он Божьей милости не просит,
но каждым пёрышком дрожит.
Он ничего не произносит –
своим молчаньем ворожит.
Мастер сумел увидеть за моими стихотворными строчками иную высоту и постарался помочь мне почувствовать её самому.
Сердце сжалось, когда прочитал я в сентябрьском за 2003 год номере журнала «Наш современник» последнюю прижизненную подборку стихотворений Юрия Кузнецова «Прозрение во тьме». Сколько неизбывной трагедии в этих произведениях:
России нет. Тот спился, тот убит,
Тот молится и дьяволу, и Богу.
Юродивый на паперти вопит:
– Тамбовский волк выходит на дорогу!
19 ноября 2003 года лауреату Государственной премии РСФСР Юрию Поликарповичу Кузнецову должны были вручать в Рязани всероссийскую Есенинскую премию. Он скончался от сердечного приступа за два дня до этого события, на 63-м году жизни.
…И вновь вспомнилась мне наша первая встреча на многолюдном поэтическом празднике:
Меня к тебе отбросила толпа.
Мы рядом были только лишь мгновенье:
не распознать душевного тепла
и не постичь сердечного волненья.
И наши – снова – разбрелись пути.
И думал я пред долгою дорогой:
– Великое молчанье не буди –
пребудет пусть в своей печали строгой.
И взмыла журавлиная труба,
и ветер золотой коснулся лба –
и ты повысь дерев простёрся взглядом.
Меня к тебе отбросила толпа –
и, значит, мы с тобой стояли рядом.
Владимир Хомяков (г. Сасово)