Автобус въехал в районный центр. В садах цвели абрикосы, вишни и сливы, за заборами пламенели тюльпаны; с улицы доносилось щебетанье птиц. Солнце пригревало по-летнему, наполняя сердца радостью, пробуждая в них мечты и надежды на счастье. Иван Зотов смотрел в окно. Чем ближе подъезжал он к дому, тревога, поселившаяся в его сердце в последнее время, только росла и крепла. За три недели, что он находился в командировке, он несколько раз звонил старшему брату, но Петр ни разу не ответил. Правда, случалось и раньше, что он не брал трубку, но позже всегда перезванивал; теперь же в ответ была тишина. Жена Ивана ходила к Петру домой, но никого не застала. От соседей она узнала, что Петр отвёз женув центральную областную больницу и сейчас находится там.
Эта новость выбила Ивана из колеи. Он так расстроился, что напрочь забыл, что начался нерест рыбы и что о рыбалке в этом месяце ему придется забыть.
За три недели он успел соскучиться о своей семье и с волнением подходил к своему дому, мысленно представляя себе, как он обнимет свою жене Екатерину и своих сыновей. Алексей уже два года как закончил службу в армии, а младший сын Сергей учился в первом классе.
В командировке Иван отпустил усы. С ними он стал казаться значительно старше своего возраста, но усы оставил.
Увидев отца, открывающего калитку и входящего во двор, игравший в песочнице младший сын, не бросился к нему навстречу, а вскочил и убежал домой. Только тогда Иван вспомнил, что не сообщил жене, что отпустил усы. Катерина, встретив его на крыльце, рассмеялась и даже не дала себя обнять, объявив ему наперёд, что не поцелует его до тех пор, пока он не сбреет свою, как она выразилась, «серо-буро-малиновую щётку».
-Ваня, не смеши людей, – сказала она, – тебя даже собственный сын не узнал, забежал в хату и говорит: «Мама, мама, к нам какой-то старенький дедушка идёт».
Брить усы Иван наотрез отказался.
Пока он обедал, Екатерина рассказала ему, что две недели назад у Лизы начались сильные боли в желудке и Пётр отвёз жену в больницу, а вчера вечером, неожиданно для всех, привёз её домой.
Иван пошёл к брату.
Пётр жил в конце улицы в одном ряду с Иваном, правда подойти к его дому можно было и проулком, сделав значительный крюк.
Сколько Иван помнил себя, они никогда не ладили между собою, ни в детстве, ни став взрослыми, ни даже когда уже обзавелись семьями. Петр всячески избегал встреч с Иваном, если же случалось, что они оказывались вместе, было заметно, что он тяготится его присутствием. То ли сказывалась разница в возрасте в девять лет, то ли всему виной было нежелание Петра признавать неписаный закон жизни: чего Бог не дал, того взять негде. Петру, начиная с детства, всё давалось с большим трудом, у Ивана же любое дело просто горело в руках. Решил он обложить свой дом кирпичом и кирпичную кладку положил так красиво, что каждый, проходивший мимо его, дома невольно замедлял шаг, чтобы полюбоваться красотой и завершённостью линий. Петр загорелся обойти брата. Взял солидную ссуду в банке, накупил стройматериалов, и, хотя Иван предложил ему помощь, пригласил для строительства мастеров со стороны. Добротный дом получился у Петра, но не было в нём той красоты и изящества, как в доме Ивана. Это Пётр видел и сам.По этой ли причине, или по какой другой, но с той поры Пётр всегда выбирал окружной путь. Из-за этого братья, случалось, не виделись друг с другом неделями. Петр никогда не обращался к Ивану по имени, тем более, никогда не называл его братом, всегда обращаясь к нему так, как привык в детстве: малой.
Петр, сильно похудевший и осунувшийся, сидел на крыльце, глядя в землю. Услышав шаги, он слегка приподнял голову и посмотрел на брата.
– Привет, малой. Я тебя не узнал, богатым будешь.
Невольная жалость шевельнулась в душе у Ивана. С того дня, как он последний раз видел брата, тот заметно постарел, глаза его потухли и в уголках рта появились горькие складки.
Немалых трудов стоило Ивану узнать, что случилось. У Лизы выявили злокачественную опухоль и назначили операцию на ближайший понедельник. Узнав, что операция обойдётся ему в пятьдесят тысяч, Петр вернулся домой, чтобы найти деньги. Денег он не нашёл и через два дня забрал жену домой.
– Ты с ума сошёл! – вырвалось у Ивана.
– Ты думаешь, найти деньги так просто? – лицо Петра исказила горькая улыбка. – Господи, у кого я их только не просил; после случившегося обвала рубля люди боятся давать в долг. Оно и понятно: никто не знает, что будет завтра. Единственный, кто согласился помочь мне – это Николай Филимонов, мой бывший напарник по работе, да и то с условием, что через месяц я верну ему долг. А мне еще три года выплачивать ссуду и раньше этого срока у меня лишних денег не будет. Когда я забирал Лизу из больницы, главный хирург отозвал меня в сторону. «Для твоей жены операция – это вопрос жизни и смерти. Если сейчас ей не удалить опухоль, она умрёт. Операция уже включена в план. Ты просто обязан найти деньги до понедельника. Это последний срок. Решишь вопрос с деньгами, звони мне в любое время дня и ночи», – сказал он и дал мне свою визитку.
– Где она?
Петр протянул ему визитку. Он не успел даже подумать, что собирается сделать его брат, Иван достал мобильник и набрал номер хирурга.
– Здравствуйте, Николай Николаевич. Я по поводу операции Зотовой Елизаветы Петровны. Деньги на операцию есть. Хорошо, в понедельник в девять часов утра она будет в приёмной.
– Что ты наделал! – Петр вскочил с места, и слёзы брызнули из глаз его. – Какая операция? Какие деньги? У меня же ни копейки нет.
– Я дам тебе деньги. А Лёша в понедельник к девяти часам отвезёт тебя с Лизой в областную больницу.
– Даст он деньги. – Не унимался Петр. – А как мне их отдавать, ты подумал?
– Успокойся.– Иван тронул за плечо Петра. – Твоё горе, брат, это и моё горе. Я подожду. Сколько надо, столько и подожду.
Деньги, которые пообещал дать Иван, были отложены у него на приобретение новой машины, вместо старенького уазика, который верой и правдой прослужил ему двадцать лет.
С радостным чувством уходил он от брата, видя, как в потухших его глазах появился огонёк надежды.
Ему захотелось побыть одному, и он пошёл прогуляться до центра. Дойдя до ресторана, находящегося на пересечении улиц, он остановился. Долго стоял он, наблюдая за служебными машинами то и дело подъезжающими и отъезжающими от районного отделения полиции, что находилось на противоположной стороне дороги, стараясь понять, чем вызван такой переполох.
Наконец проходивший мимо знакомый полицейский пояснил ему, что ищут одного предпринимателя. Два дня назад тот приехал по своим делам в районный центр и исчез.
Вдруг Иван почувствовал, как кто-то тронул его за плечо.
Он оглянулся. Это была официантка из ресторана.
– Вас просит зайти к себе Раиса Андреевна, – улыбнулась она и показала рукою на окно её кабинета, выходившее на дорогу.
Раиса Андреевна Салтыкова держала единственный ресторан в районном центре. В нём в любое время года было чисто и уютно, а из кухни всегда так вкусно пахло жареным мясом, что у посетителей невольно просыпался волчий аппетит. Между собою все жители районного центра звали её Салтычихой: своих поваров и официанток она держала в ежовых рукавицах и увольняла их за малейшую провинность. Но платила она хорошо, даже очень хорошо, без задержек и от желающих работать у неё не было отбоя.
С Раисой Салтыковой они знали друг друга ещё со школьной скамьи, дружили семьями и поэтому никто не удивился, когда она стала крёстной матерью его младшего сына.
Ресторан её славился не только отменной кухней, но и тем, что в нём всегда можно было купить на вынос, что называется с пылу с жару, «Кулебяки по Донскому», которые стали пользоваться у посетителей таким спросом, что она открыла в районе ещё три торговые точки.
По её просьбе Иван несколько раз привозил ей килограммов двести свежей рыбы. Да, случалось он занимался незаконной ловлей рыбы, когда на работе по полгода задерживали зарплату, но занимался этим не ради наживы, а чтобы свести концы с концами.
Раиса встретила его с нескрываемой радостью. Она ни словом не обмолвилась про его усы, усадила за стол и долго расспрашивала, как он съездил в командировку. На его вопрос: «А как дела у тебя?», отошла к окну, вздохнула и улыбка исчезла с её лица. – Плохо, Ваня, плохо.
Шла вторая неделя поста, и её торговля резко упала. Особым спросом стали пользоваться кулебяки с начинкой из рыбы. А какая начинка из мороженой рыбы, что продаётся в магазине, в ней же ни вкуса, ни запаха. Она рассказывала о своих проблемах, и, наконец, огорошила его просьбой привезти свежей рыбы, хотя бы килограммов двести.
На его возражения, что у него нет ни малейшего желания иметь дело с рыбинспекцией, попросила его подойти к окну, и, отодвинув штору, указала ему на начальника рыбнадзора Ванякина, стоящего в парадном костюме на крыльце районного отдела полиции.
– Завтра у его сына в областном центре бракосочетание, и сегодня вечером он, и все его сотрудники уезжают на свадьбу.
– А ты откуда знаешь?
– Так он заходил ко мне час назад, с просьбой занять ему сто тысяч на подарок сыну. Сто тысяч у меня было, но я дала ему только половину. Я как чувствовала, Ваня, что ты вернёшься из командировки сегодня. Привезёшь мне рыбы триста килограммов, и вторая половина твоя.
– Слушай, Рая, ты как змей искуситель. Я ещё за старые грехи не покаялся, а ты хочешь повесить на меня новые.
– Так сейчас же Великий пост, Ваня. Поможешь мне, попостишься, пойдёшь в церковь и, заодно, отмолишь и этот грех.
Но Иван стоял на своём.
Его упорство окончательно вывело её из себя.
– Тоже, мне, кум называется! – в сердцах сказала она – Когда надо было Сергея в садик устроить, так сразу ко мне: Рая, помоги! А когда мой бизнес, можно сказать, висит на волоске, и я прошу о помощи – он не может. – Она замолчала. Но через минуту взяла себя в руки и сказала уже спокойным голосом. – Ваня, ты же ничем не рискуешь. Сам Ванякин проболтался мне, что сегодня ночью из его сотрудников в райцентре не будет никого. Помоги, кум, больше мне просить некого.
Но Иван ещё раз сказал нет и ушёл, оставив Раису совершенно расстроенной.
Дома на Ивана напустилась жена, что до него невозможно дозвониться. Всплеснул Иван руками, вспомнив, что уходя от брата, отключил сотовый телефон.
Пока он отсутствовал, приходила жена Ванякина, приходившаяся, хотя и дальней, но всё же родственницей Екатерине, и она, не дозвонившись до Ивана, отдала ей в долг на месяц сорок тысяч.
Иван обречённо опустился на стул и посмотрел на жену.
– Заваришь мне на ночь крепкого кофе...
Вечером Алексей отвёз его на пристань и помог загрузить в «Прогресс» сети и корыта под рыбу.
Сети он решил ставить на изломе реки, прозванном местными жителями Заячьей губой. В этом месте Маныч делал плавный поворот, образовывая небольшой лиман. Высокая сплошная стена камыша топорщилась вдоль всего берега реки, словно густые серые усы, и лишь здесь, на повороте, словно шрам на губе, белела довольно широкая прореха, открывающая доступ к чистой воде. Это место Иван знал хорошо. Здесь он не раз ловил рыбу и даже сделал в камышах скрытое от посторонних глаз укрытие для катера.
Сети он поставил вдоль камышей. Четыре до, и четыре после прорехи.
Закончив с сетями, он загнал катер в камыши, замаскировал вход и стал дожидаться рассвета.
Дул небольшой ветер, но камыш надёжно закрывал катер со всех сторон. Иван согрелся и не заметил, как задремал.
Он вдруг увидел себя и Петра стоящими у постели умирающей матери.
– Сыны мои дорогие, горько мне, что вы не ладите между собою, – сказала она и тяжело вздохнула. – Придет беда и никто не поможет вам, если вы не поможете друг другу. Плохо будет, если вы поймете это слишком поздно. Ухожу я от вас… Обещайте мне, что будете жить дружно.
Иван почувствовал, как немеют кончики пальцев на его руках, что случалось у него всегда в острые моменты.
– Обещаю, мама, – сказал он.
Петр опустил голову и не произнёс ни слова.
Мать с укоризной посмотрела на него, закрыла глаза и умолкла навсегда.
– Мама! – вскрикнул Иван, шагнул к матери … и проснулся.
Слёзы текли по его щекам…
Он вытер слёзы и долго лежал неподвижно…
Небо на востоке начало сереть. Он посмотрел на часы. Ещё немного и начнёт светать. Пора.
Сети он выбирал не спеша, порою останавливаясь и прислушиваясь, не послышится ли вдали шум от мотора катера рыбнадзора, звук которого он мог отличить среди тысячи других моторов.
Холодна ранней весной в реке вода, но он не замечал этого, повторяя про себя, как заклинание, слова хирурга, ставшие для него смыслом всей его жизни: «Ты просто обязан найти деньги до понедельника. Это последний срок».
Вот и четвёртая сеть с рыбой уложена в корыто. Хороший нынче улов: в каждом корыте не меньше полсотни килограмм. «Пересеку прореху и позвоню сыну» – подумал Иван.
Но едва он выплыл на чистую воду, большой сазан, жадно ловивший воздух своими нежными толстыми губами у его ног, вдруг перевернулся через голову и несколько раз ударил хвостом по дну катера так, словно вместо хвоста у него была двухпудовая гиря. У Ивана всё захолонуло внутри.
– Тихо, ты, чёрт губастый! – вскричал он сдавленным голосом. – Вот я тебя! – И уже, было, и весло поднял, чтобы поумерить его прыть, как вдруг ослепил его яркий свет.
– Опусти весло! – крикнул кто-то невидимый, прячась за светом фар машины, стоящей на берегу, – и плыви ко мне!
– Хорошо, хорошо! – отозвался Иван. – Я мигом!
«Подожди, приятель, – подумал он,прикрывая глаза ладонью от слепящего света и осторожно продвигаясь к корме катера, – дай мне только мотор запустить и тогда ищи ветра в поле».
– Мотор не трогай! – послышался другой голос, скрипучий и более грубый. – Греби веслом! Дёрнешься, мы из твоего катера дуршлаг сделаем!
Иван остановился, довольно явственно услышав звук затвора автомата досылающего патрон в патронник.
Было понятно, что с теми, кто стоит на берегу шутить нечего. Что тут будешь делать! Лезть под пули?
«Это люди не из рыбнадзора. Они не устраивают засады на берегу, а ждут удобного момента на воде. Значит, катера у них нет»». – Заключил он. Тогда, кто это?
– Свет хотя бы убавь! – крикнул он, направляя катер к берегу.
– Греби, греби, не ослепнешь! – послышался скрипучий голос.
Когда до берега оставалось метров пять, свет погас, и Иван с удивлением увидел стоящий на берегу уазик ДПС.
В оранжевых куртках, одетых поверх формы, с автоматами наперевес от машины отделились два сотрудника дорожно-постовой службы. Иван хорошо знал всех местных гаишников, но этих видел впервые. Один из них, высокого роста, худой, в одежде, которая была для него явно мала, походил скорее на школьника второгодника старших классов. Второй, своей фигурой напоминавший штангиста в тяжёлом весе, был на голову ниже своего товарища, плотного телосложения и широк в плечах, и, когда он подошёл, Иван был поражён внушительным размером его носа. Невольно вспомнилось слышанное в детстве выражение: «Ну и нос! Бог его семерым нёс, споткнулся, – одному воткнулся».
-Посмотри, кто там у него,– проскрипел хозяин внушительного носа и Иван догадался, что он был среди них двоих старшим.
Тот, что требовал опустить весло, посветил фонариком.
-У него в катере одна рыба, – разочаровано сказал он, обернувшись к напарнику. – Отпустим его, зачем он нам. Пусть плывет дальше.
Иван понял, что они ищут пропавшего предпринимателя. У него и от сердца отлегло.
– Действительно, ребята, отпустите меня, а я вам рыбки дам на жарёху, -сказал он старшему.
Тот задумался.
– И много у него рыбы? – спросил он у напарника.
– Достаточно.
В это время в машине, стоящей на берегу, заработала рация:
– Третий, третий, я пятый, ответь.
Хозяин длинного носа кинулся к машине.
– Третий слушает.
– Слушай, третий, где вас черти носят? Начальник проезжал по трассе и не видел вас. Шеф вернулся в управление злой, как собака. В общем так: Злобин просил вам передать, что ждёт вас в восемь часов у себя в кабинете вместе с объяснительными записками.
– Пятый, пятый, я всё понял. Выезжаем в управление. Всё объясню по прибытии. Конец связи.
Старший в раздумье постоял у машины и вернулся обратно.
– Так сколько, говоришь, у него рыбы? -повторил он вопрос.
– Достаточно.
– Это хорошо. Надо сдать его в управление. Я думаю, нам за это зачтётся, – сказал он, потирая руки. -Дай мне ключи, я разверну уазик, а вы с рыбаком выгружайте и грузите рыбу в машину.
Рыбу загрузили в салон, но отдавать ключи старший не торопился. Он посмотрел на водителя, на Ивана, потом опять на водителя, и твёрдо сказал:
– Я сам отвезу его в отдел и всё оформлю, а ты останешься здесь и будешь охранять катер, пока я тебе не позвоню.
– Вот это мило, – сказал напарник. – Если что с машиной случится, то отвечать всё равно буду я.
– Да ничего с твоей машиной не случится, -уже мягче сказал старший, – а вот если мы оставим катер без охраны, то он наверняка смоется из управления.
«Вишь, шкаф трехстворчатый! – в сердцах подумал про себя Иван, – наторелый, кобель носастый».
Всю дорогу до районного отдела ехали молча. Только – только рассвело, и было понятно, что начальство придётся ждать долго. Иван выразил желание дожидаться сидя на ступеньках.
– Хорошо, – согласился гаишник. – Когда потребуешься, тебя вызовут.
– Зря вы со мной связались, – сказал Иван. В душе у него ещё не улеглась досада, что его как мальчишку поймали на реке, принудив под дулами автоматов пристать к берегу. Ладно, если бы это была рыбинспекция, с этим можно было бы как-то ещё смириться, но это были сотрудники дорожно-постовой службы, случайно оказавшиеся на реке, да к тому же, как выясняется, бросившие свой пост на трассе. И теперь эти люди пытаются сдать его вместе с рыбой, чтобы заслужить благосклонное отношение своего начальника.
– Зря, – повторил он. – Каждому человеку, особенно верующему в пост приятно поесть свежей ухи или жареной рыбки, а ваша жарёха, скорее всего, накрылась медным тазом.
– Это вряд ли, – отозвался гаишник, привезший Зотова. – Быть у воды, да не напиться… Уж ты мне поверь, мы с напарником не останемся без рыбки.
– Молоды вы оба ещё, и не один из вас понятия не имеет, что на свете ни один человек не может знать и не знает: где найдёт, а где потеряет.
– Да ты, – осклабился хозяин внушительного носа, – ко всему прочему, ещё и поэт.
– Поэт, не поэт, а в жизни всё обстоит именно так.
– Ну, ну, – пробурчал в ответ гаишник, повернулся и, уже думая о чем-то своём, стал подниматься по ступеням.
Он ушёл, а Иван крепко задумался.
О том, что он может предстать в таком виде перед начальником полиции подполковником Остроуховым, да ещё пойманным с поличным, об этом даже думать не хотелось. Начальника полиции он знал хорошо и даже один раз был у него на приёме. Он машинально поднял глаза и посмотрел на второй этаж, на окна его кабинета.
Сегодняшняя осечка на реке его сильно огорчила, и всё же его почему-то не покидала уверенность, что это лишь временная неудача. «Я обязательно найду выход, и как доброе имя своё сохранить, и как сохранить если не всю рыбу, то хотя бы часть её. Главное, чтобы гаишник, что охраняет катер появился сейчас здесь».
Прошло некоторое время, из дверей выглянул хозяин внушительного носа и, увидев Ивана сидящим на ступеньках, вновь скрылся в управлении.
«Проверяет, гад, – подумал про себя Иван. – Проверяет, значит боится. Раз боится, значит, уважает», – вспомнил он ходившее между казаками выражение.
Между тем небо заволокло тучами. Пошёл дождь. Он, то затихал, то усиливался.
Само небо, казалось, решило помочь Ивану.
Он накинул на голову капюшон и прислонился к стенке крыльца, защищавшей его от дождя.
«Лей, мой хороший, лей, – шептал про себя Иван. – Там, на реке укрыться негде. Испугается. Приедет. Не приедет – вымокнет до нитки».
Дождь закончился так же внезапно, как и начался.
Время тянулось медленно. Чтобы как-то скоротать время, Иван стал рассматривать стенд: «Их разыскивает полиция». Его внимание привлекла цветная фотография пропавшего предпринимателя. Он был сфотографирован в пол-оборота. Внизу фотографии были указаны его особые приметы, однако, необходимости в них не было никакой: спутать его с кем-то другим было практически невозможно. У него была традиционная внешность клоуна, выходящего в цирке между номерами смешить публику: взъерошенные рыжие волосы, широкие, словно бутафорские, рыжие брови, похожий на картошку красный нос с синими прожилками, и толстые губы, напоминающие два больших розовых вареника. И даже фамилия у него была как нельзя к стати: Потехин. Иван вспомнил про слухи, ходившие по районному центру о том, что какой-то «клоун» крепко кинул своих соратников по бизнесу, и теперь опасается за свою жизнь.
Иван задумался. Да, быть бедным плохо, но и быть богатым, судя по Потехину, тоже не сахар. Ежедневно обманывать, ловчить и изворачиваться, жить в постоянном страхе за свои деньги, за своё имущество, свой бизнес, рисковать своим здоровьем, своей жизнью, в конце концов.«Нет, – подумал он, – такая жизнь не для меня».
Из раздумий его вывел звук тормозов.
Около управления остановилась иномарка и из неё вылез изрядно промокший гаишник. Иван сделал вид, что внимательно изучает размещённые внизу стенда фотографии лиц, находящихся в розыске, и тот, совершенно уверенный, что остался незамеченным, исчез за дверьми управления.
«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного, спаси и защити меня от всякого зла и тяжких обстояний. Не ради наживы пошёл я на всё это, но чтобы спасти жену брата», – с жаром произнёс Иван про себя, достал мобильник и позвонил сыну:
– Лёша, объяснять нет времени. Мне нужно срочно переодеться. Чтобы через пять минут машина стояла в проулке, за зданием полиции. Ключи оставишь в машине. Машину заберёшь через пятнадцать минут. На Заячьей губе снимешь сети вдоль камышей с левой стороны. Рыбу загрузишь в машину. Захвати с собой своего друга Василия. Он отгонит катер на стоянку. Как всё сделаешь и вернёшься в райцентр, позвони. Жду.
Дома на все вопросы Катерины отмахнулся рукой – потом, потом. К большой её радости сбрил усы; достал костюм, который одевал только в торжественных случаях, белую рубашку и красный галстук. Всю дорогу к дому и обратно он мысленно ободрял и поддерживал себя; и как только оказался вновь стоящим у крыльца управления, только тогда перевёл дух и обрёл в душе прежнее спокойствие и уверенность.
Начали появляться первые сотрудники отдела. А вот и начальник полиции.
– Ба, Иван Петрович, да ты никак на свадьбу собрался, – поздоровавшись, сказал он, разглядывая Ивана. – Неужели получил от Ванякина младшего приглашение? Насколько я помню, вы с Ванякиными родственники. Хотя и дальние, но всё же...
– Ну, какие мы родственники, Алексей Алексеевич.– Развел руками Иван. – Так, седьмая вода на киселе. О каком приглашении вы говорите. Он даже родного дядю на свадьбу не пригласил. Сказал, что хочет видеть у себя на свадьбе только родственных по духу и нужных людей. Видимо родной дядя не относится ни к тем, ни к другим. -Иван выразительно посмотрел на начальника полиции. – Да если бы меня и пригласили, я бы не поехал. Я жду товарища, надо съездить по одному общему делу.
Иван познакомился с Остроуховым ещё тогда, когда тот только начинал работать в управлении участковым. Остроухов знал, что Иван служил в морской пехоте, бывал во многих переделках, и при случае всегда обращался к нему за помощью. А Иван никогда и не отказывал. Однажды он с риском для жизни помог задержать опасного рецидивиста, устроившего в ресторане поножовщину. После этого случая Остроухов стал относился к нему с особым уважением. Но Иван помнил всегда: как только ты начинаешь не ладить с законом, твои прежние заслуги сразу предаются забвению.
– Ну, ну… – улыбнулся начальник полиции. – Будет нужна помощь, обращайся.
– Чур, меня, чур, – перекрестился Иван. – Уж лучше вы ко мне.
В это время из управления вышел гаишник, остававшийся на реке сторожить катер. Увидев подымающегося по ступенькам подполковника, он приободрился, и уже и рот открыл, чтобы доложить ему об удачно проведённом задержании, но, не увидев внизу задержанного, застыл на месте. Было видно, что это стало для него большой неожиданностью. Он даже спустился вниз и заглянул за стенку крыльца. Краешком глаза Иван видел, как он почесал у себя в затылке, выругался и вернулся в управление. Где-то в душе Иван даже посочувствовал ему: задержанный словно сквозь землю провалился, а машина полна рыбы. И потом, понятно, что долго лежать в машине она не сможет. Куда её девать? Вот это проблема, так проблема. О том, что у Салтыковой в ресторане есть холодильные камеры знают все, но кто даст гарантию, что она возьмет на хранение рыбу, да ещё на неопределённый срок, пусть даже от начальника полиции. Вот если бы об этом её попросил кто-то из её родственников или близких друзей, кому она полностью доверяет, ну, к примеру, он, Иван…
И он терпеливо стал ждать своего часа. «Проще всего начальнику полиции подключить к этому меня. Уж кто-кто, а он-то хорошо знает, что она моя кума». Но время шло, а о нём никто не вспоминал. Иван стал волноваться: «Неужели забыл? Быть этого не может».
На втором этаже открылось окно.
– Иван Петрович, – услышал он голос Остроухова, – будь добр, зайди ко мне.
У Ивана и от сердца отлегло.
Начальник полиции в двух словах описал ему ситуацию в которой оказались сотрудники ДПС, посетовал на их неопытность, позволившую задержанному обвести их вокруг пальца, и попросил Ивана уговорить Салтыкову взять на хранение рыбу.
– Скажи ей, что из этой рыбы мы будем заказывать у неё обеды для тех, кто временно находится у нас под арестом. Ты не представляешь, Иван Петрович, – вздохнул он, – какая канитель с ними. Почти каждый день привозят одного-двух. Какие бы они не были, а кормить-то их надо. Вот и крутишься, как белка в колесе. А тут, как нарочно, ещё эта проблема с поисками пропавшего предпринимателя. Я, конечно, понимаю, Салтыковой наши проблемы до лампочки и, пожалуй, просто так, за спасибо, она не возьмет на хранение рыбу, да ещё на неопределённый срок. Слушай, Иван Петрович, скажи своей куме, что если она возьмёт рыбу на хранение, мы отдадим ей четвёртую часть. Как мне доложили, рыбы много, поэтому, как говорится, с нас не убудет. Помоги, Иван Петрович, а уж я, при случае, в долгу не останусь.
«Легко быть щедрым за чужой счёт», – подумал про себя Иван, а вслух произнёс:
– Хорошо, Алексей Алексеевич, я постараюсь её уговорить. Как бы там ни было, ваши ребята молодцы, мне только одно не понятно: что они делали на реке.
– А вот об этом они сейчас и пишут объяснительные записки своему начальнику, -уклончиво ответил Остроухов. – Побудь, Иван Петрович, на улице, я подошлю их к тебе.
Иван заканчивал говорить с Салтыковой по телефону, когда в дверях управления появился хозяин внушительного носа со своим помощником. Вид у обоих был подавленный. Они только что вышли из кабинета начальника ГИБДД, где вместо ожидаемой благодарности за проявленную инициативу, начальник, не стесняясь в выражениях высказал им всё, что он о них думает. Звонок от Остроухова в их защиту лишь подлил масла в огонь. Злобин совершенно вышел из себя и пообещал уволить их со службы.
Зотов смотрел, как они не спеша спускаются по ступенькам. «Интересно, узнают они меня или нет?» – мелькнуло у него в голове.
Поздоровавшись с Иваном, гаишники растерянно посмотрели друг на друга и надолго замолчали.
– Ну и что, будем в молчанку играть, или как? – не выдержал Иван.
– Вы, извините, – наконец произнёс осматривавший у него на реке катер, – но вы так похожи на рыбака, которого мы задержали сегодня ночью, что… Вот только усов не хватает.
«Всё-таки узнали, сволочи», – подумал Иван.
– Ну, ребята, вы даёте, – отвечал он с невозмутимым видом, -мало ли, кто на кого похож. Вот вы… – обратился он к хозяину внушительного носа, – да что я, в самом деле, теряю время с вами. Вы будете сдавать рыбу на хранение или нет?
– Будем, – в один голос отвечали гаишники.
– Тогда загоняйте машину вон в те ворота, – Иван показал рукою через дорогу на открытые настежь ворота во дворе ресторана, – а я иду следом.
Когда он пришёл, Раиса уже во всю командовала водителем, показывая ему как лучше и ближе поставить машину к крыльцу. Гаишники стали носить рыбу в помещение, а она, стоя на крыльце и подперев бока руками, смотрел, как они достают из машины корыта с рыбой и заносят их в помещение. Когда очередь дошла до последней емкости, она подошла к машине и через плечо гаишника, привёзшего Ивана в управление, заглянула в салон.
– Этого красавца тоже несите на весы, – показала она рукою на лежащего под сиденьями внушительных размеров сазана, устроившего этой ночью на реке переполох. – Люблю, когда все делается по справедливости, – подмигнула она Ивану.
– Ну что, мои золотые, – Салтыкова посмотрела на гаишников, – в каждой ёмкости примерно по сорок килограммов.Если не согласны, вываливайте рыбу на пол, освобождайте её от сетей и сами перевешивайте каждое корыто.
-Нет, нет, мы согласны. – Ответил за двоих хозяин внушительного носа.
– Итого, я приняла у вас на хранение сто двадцать килограммов рыбы. – Она расписалась в приеме и протянула накладную старшему.
– Отдадите её Остроухову и скажете, что я уже сегодня жду от него заказ на обед и на ужин. Корыта забирать будете? – добавила она.
Но гаишники уже не слушали её. Получив заветную бумагу, они со всех ног кинулись вон из помещения.
– Ребята, как видно, не служили в армии и не знают, что инициатива на службе наказуема, – глядя с какой поспешностью они выехали со двора, заметил Иван.
Едва машина гаишников скрылась из вида, во двор въехал Зотов младший. Его уже ждали. Ворота закрылись.
– Обязательно дождись, когда тётя Лиза после операции придёт в себя и позвони мне как она себя чувствует. Я буду ждать твоего звонка.– Напутствовал Иван сына. – Ну, с богом. Стой, одень чистую куртку, чай не каждый день ездишь в областной центр.
Алексей уехал, а Иван, чтобы отвлечься, занялся делами по хозяйству: убрался в сарае, наколол на неделю дров для бани. Подошёл обед. Пообедали. Жена вымыла посуду и вышла с младшим сыном поливать цветы. Прошёл ещё час. Не выдержал Иван, позвонил сам, и чуть не подпрыгнул на стуле, услыхав как зазвонил телефон в куртке сына, что висела в прихожей.
– Ах, шельмец! Забыл телефон дома! – вскричал он, и в сердцах хватил ладонью о край стола.
Наконец у двора послышался знакомый шум мотора.
– Извини, батя, забыл телефон дома, – виновато сказал Алексей, вылезая из машины
– У дядьки бы взял телефон.
– А он свой тоже забыл, – расплылся в улыбке Алексей. – Но дядя Петя тебе всё написал, – добавил он и протянул отцу вдвое сложенную записку.
– Прочти сам, – попросил Иван, чувствуя, как холодеют кончики пальцев на его руках.
Алексей посмотрел на отца, развернул записку и прочитал:
– Операция прошла успешно. Лиза чувствует себя хорошо. Спасибо, брат.
Владимир Шабаев
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
