Полмига

Из литературного наследия

Разведчик

Он оседал. Дыханье под усами

В оскале рта рвалось, проклокотав…

Он трое суток уходил лесами,

Ищеек финских в доску измотав,

И здесь – упал. На солнце - золотая

Сосна стояла. Рядом. В трёх шагах.

Горячим ртом морозный снег глотая,

Он к ней подполз рывками, на локтях.

К её коре сухой, по-лисьи рыжей,

Щекой прижался, бледен, полужив.

Потом он сел и на сугробе лыжи

Перед собой крест-накрест положил

И два тяжёлых диска автоматных

На них пристроил. И закрыл глаза.

И белый наст в зелёных зыбких пятнах

Пополз сквозь тьму, в беспамятство скользя.

Заснуть, заснуть… Ценою жизни целой

Купить минуту сна!.. Но он поднял

Замёрзшим пальцем веко и в прицеле

Увидел в глубину пространство дня;

И в нём – себя, бегущего лесами, – 

Нет, не от смерти, нет!.. Но если смерть, –

Он вновь непримиримыми глазами

До смерти будет ей в лицо смотреть…

А там, в снегу, бежит, петляет лыжня,

И ясный день так солнечен и тих,

Что как-то вдруг непоправимо лишне

Враги мелькнули в соснах золотых.

О, у него терпения хватило,

Он выждал их и подпустил в упор,

И автомата яростная сила

Вступила с целой полусотней в спор.

Он не спешил. Отрывисто и скупо

Свистел свинец его очередей.

И падали в халатах белых трупы,

Похожие на птиц и на людей.

Его убили выстрелом в затылок.

И ночь прошла. У раненой сосны

Он так лежал, как будто видел сны,

И ясная заря над ним всходила.

Вкруг головы, сугробы прожигая,

Горел в снегу кровавый ореол.

Он вольный день встречал и, как орёл,

Глядел на солнце. Прямо. Не мигая.

Разъезд № 9 под ст. Неболчи, 13 декабря 1942 г.

Шофёр

Крутясь под «мессершмиттами»

С руками перебитыми,

Он гнал машину через грязь

От Волхова до Керести,

К баранке грудью привалясь,

Сжав на баранке челюсти.

И вновь заход стервятника,

И снова кровь из ватника,

И трудно руль раскачивать,

Зубами поворачивать…

Но – триста штук, за рядом ряд – 

Заряд в заряд, снаряд в снаряд!

Им сквозь нарезы узкие

Врезаться в доты прусские,

Скользить сквозными ранами,

Кусками стали рваными…

И гать ходила тонкая

Под бешеной трёхтонкою,

И в третий раз, сбавляя газ,

Прищурился фашистский ас.

Неслась машина напролом,

И он за ней повёл крылом,

Блесной в крутом пике блеснул

И – раскоколося о сосну…

А там… А там поляною

Трёхтонка шла, как пьяная,

И в май неперелистанный

Глядел водитель пристально:

Там лес бессмертным обликом

Впечатывался в облако,

Бегучий и уступчатый,

Как след от шины рубчатой.

Мясной Бор, май 1942

Пакет

Не подвигались стрелки «мозера».

И ЗИС, казалось, в землю врос.

И лишь летело мимо озера

Шоссе с откоса на откос.

От напряжения, от страха ли –

Шофёр застыл, чугунным став,

А за спиной снаряды крякали,

На полсекунды опоздав.

Прижавшись к дверце липкой прядкою,

Чтобы шофёру не мешать,

Фельдъегерь всхлипывал украдкою

И вновь переставал дышать.

И из виска, совсем беззвучная,

Темно-вишнёвая на цвет,

Текла, текла струя сургучная

На штемпелёванный пакет.

Август 1945, Харбин

В Киркенесе

Был дом. Была с наивной верой
Подкова врезана в порог.
Но пал на камни пепел серый,
А дом бегущий немец сжёг.

Рыбачья грубая бахила
Валяется... Хозяев нет.
А может, это их могила –
Из щебня холмик без примет?

Лишь у рябины обгорелой,
Над вечной, медленной водой
Сидит один котёнок белый...
Не белый, может, а седой?

На стуже не задремлешь, нежась,
Но он не дрогнул, как ни звал, –
А может, всё-таки – норвежец –
По-русски он не понимал?

Или безумье приковало
Его к скале? Он всё забыл.
И только помнит, что, бывало,
Хозяин с моря приходил.

Полмига

Нет, не до седин, не до славы

Я век свой хотел бы продлить,

Мне б только до той вон канавы

Полмига, полшага прожить;

Прижаться к земле и в лазури

Июльского ясного дня

Увидеть оскал амбразуры

И острые вспышки огня.

Мне б только вот эту гранату,

Злорадно поставив на взвод,

Всадить её, врезать, как надо,

В четырежды проклятый дзот,

Чтоб стало в нём пусто и тихо,

Чтоб пылью осел он в траву!

…Прожить бы мне эти полмига,

А там я сто лет проживу!

3 августа 1943, юго-восточнее Мги

Вечер

Вечер,
Тихо спустился на город,
Молча, ты стоишь
У раскрытого настежь окна,
Ветерок тебя нежно ласкает,
Нежно волосы твои теребя.
В комнате тихо, уютно
И тебе не хочется,
Думать о том,
Что такой
Тихий и ласковый вечер,
Может рухнуть,
Погаснуть, исчезнуть,
Как потухший огонь,
У сгоревшей свечи.
Нет,
Я знаю,
Я просто уверен,
Что не хочешь,
Этот вечер
От себя ты прогнать,
Ты всё просишь у Бога,
Чтобы этот ласковый,
Нежный вечер.
Никогда не уходил от тебя.
Ты постой!!!
Не уходи этот вечер,
Будь со мной,
Хоть немного,
Но будь,
Просишь ты у Бога,
Смиренно и кротко,
Будь со мной,
Но всё-таки будь.
г. Новомосковск

Павел Шубин

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"