На первую страницу сервера "Русское Воскресение"
Разделы обозрения:

Колонка комментатора

Информация

Статьи

Интервью

Правило веры
Православное миросозерцание

Богословие, святоотеческое наследие

Подвижники благочестия

Галерея
Виктор ГРИЦЮК

Георгий КОЛОСОВ

Православное воинство
Дух воинский

Публицистика

Церковь и армия

Библиотека

Национальная идея

Лица России

Родная школа

История

Экономика и промышленность
Библиотека промышленно- экономических знаний

Русская Голгофа
Мученики и исповедники

Тайна беззакония

Славянское братство

Православная ойкумена
Мир Православия

Литературная страница
Проза
, Поэзия, Критика,
Библиотека
, Раритет

Архитектура

Православные обители


Проекты портала:

Русская ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ
Становление

Государствоустроение

Либеральная смута

Правосознание

Возрождение

Союз писателей России
Новости, объявления

Проза

Поэзия

Вести с мест

Рассылка
Почтовая рассылка портала

Песни русского воскресения
Музыка

Поэзия

Храмы
Святой Руси

Фотогалерея

Патриарх
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II

Игорь Шафаревич
Персональная страница

Валерий Ганичев
Персональная страница

Владимир Солоухин
Страница памяти

Вадим Кожинов
Страница памяти

Иконы
Преподобного
Андрея Рублева


Дружественные проекты:

Христианство.Ру
каталог православных ресурсов

Русская беседа
Православный форум


Литературная страница - Библиотека  

Версия для печати

Последний романтик отечественной литературы

28 июля исполняется 200 лет со дня рождения поэта Аполлона Григорьева

«Две гитары, зазвенев, жалобно заныли… С детства памятный напев, старый друг мой – ты ли?», «О, говори хоть ты со мной, подруга семиструнная! Душа полна такой тоской, а ночь такая лунная». Кто не знает пронзительные строки этих знаменитых русских романсов? Их автором является легендарный поэт Аполлон Григорьев. Он родился в Москве, окончил университет, где учился одновременно со многими в будущем известными литераторами, в том числе с поэтом, уроженцем Рязани Яковом Полонским, создавшим столь же потрясающей силы произведение – «Песню цыганки» («Мой костёр в тумане светит; искры гаснут на лету… Ночью нас никто не встретит; мы простимся на мосту»).  

Аполлон Григорьев, как поэт и критик, публиковался в журналах «Московитянин», «Репертуар и Пантеон», «Русское слово», «Русская беседа», «Время», «Якорь», «Эпоха», в «Московском городском листке» и многих других периодических изданиях, выпустил в 1846 году книгу стихотворений, которая привлекла внимание Виссариона Белинского, написавшего, что она среди сборников того времени «замечательнее других». Следующее авторское издание Аполлона Александровича вышло только в 1876 году, спустя 12 лет после безвременной кончины «последнего романтика».

Его произведения оказали заметное влияние на творчество целого ряда литераторов. Глубинная перекличка с автором «Цыганской венгерки» слышится в есенинских мотивах «Москвы кабацкой» и «Руси уходящей»: «Пой же пой. На проклятой гитаре пальцы пляшут твои в полукруг. Захлебнуться бы в этом угаре, мой последний, единственный друг», «Гитара милая, звени, звени! Сыграй, цыганка, что-нибудь такое, чтоб я забыл отравленные дни, не знавшие ни ласки, ни покоя».

Песенные интонации Аполлона Григорьева живы и в отечественной литературе ХХI века: «В который раз прочитаны стихи. Ну, что же, друг, настраивай гитару!»

 

«ДВЕ ГИТАРЫ, ЗАЗВЕНЕВ…»

 

Удивительный мир радио 50–70-х годов минувшего века! Трансляция футбольных и хоккейных матчей, концерты, театральные постановки, музыкальные и поэтические передачи… Телевидение тогда ещё не так явно завладело нашим временем, а вот радио работало в домах с утра до ночи. И когда осенними или зимними вечерами на несколько часов вновь выключалось электричество, то зажигалась керосиновая лампа, и спокойный, знакомый голос ведущего рассказывал под лёгкое потрескиванье берёзовых дров в печи о чём-то добром и приятном, о чём уже, наверное, и не вспомнить... Но некоторые радиопередачи всё же сохранились в душе.

…Конец июля 1972 года. Я, семнадцатилетний начинающий стихотворец, засиделся с приятелями допоздна: на излюбленном нашем месте – аккуратно сложенных брёвнах – решали мы свои мальчишечьи вопросы и, понятно, мечтали.

После душного дня вышли прогуляться во двор и взрослые. Мои родители тоже здесь, обсуждают с соседями тревожные вести о лесных пожарах, бушевавших в то лето по всей Центральной России, да говорят о том, как «хвалёный пресловутый» Роберт Фишер, увы,   обыгрывает Бориса Спасского в матче за мировую шахматную корону.

Я на минуту оставляю своих друзей-товарищей и забегаю домой, чтобы хлебнуть глоток-другой холодненького чайку. В квартире мерцают сумерки, а радио негромко начинает говорить о каком-то неведомом мне до этого Аполлоне Григорьеве, поэте и критике, «последнем романтике» столь прозаичной эпохи середины XIX века. Тоска, веселье, отчаяние, разгул – и всё это связано с судьбой мятущегося и противоречивого человека. Ведущий передачи объявляет, что сейчас прозвучит самое знаменитое произведение Аполлона Александровича «Цыганская венгерка», увидевшее свет в 1857 году:

 

Две гитары, зазвенев,

         Жалобно заныли…

С детства памятный напев,

         Старый друг мой – ты ли?

 

Да эти же строки когда-то напевала моя бабушка Мария Матвеевна Кузьмина!                          А глубокий мужской баритон завораживает:

 

Как тебя мне не узнать?

На тебе лежит печать

         Буйного похмелья, 

         Горького веселья!

 

Это ты, загул лихой,

Ты – слиянье грусти злой

С сладострастьем баядерки –

         Ты мотив венгерки!

 

Квинты резко дребезжат,

         Сыплют дробью звуки…

Звуки ноют и визжат,

         Словно стоны муки.

 

И мне совсем не хочется возвращаться к приятелям, к их разговорам о том, кто в какой институт-техникум собирается поступать. Сколько же простора в знойных летящих строчках:

 

Что за горе? Плюнь да пей!

Ты завей его, завей

         Верёвочкой горе!

         Топи тоску в море!

 

Вот проходка по баскам

         С удалью небрежной,

А за нею – звон и гам

         Буйный и мятежный.

 

Перебор… и квинта вновь

         Ноет-завывает;

Приливает к сердцу кровь,

         Голова пылает…

 

Басан, басан, басана,

         Басаната, басаната,

Ты другому отдана

         Без возврата, без возврата…

 

Передача завершилась, а я всё стою перед радиоприёмником и шепчу безостановочно: «Две гитары, зазвенев… Это ты, загул лихой… Ты другому отдана…»

С этого июльского вечера прошло уже, наверное, несколько жизней, но его нечаянное очарование осталось неповторимым. И вся моя судьба была предсказана в этом романсе. И в одинокие грустные часы, услышав кажущийся стук в окно, я вновь спрошу у сумеречной тишины: «Старый друг мой – ты ли?»

 

ПАМЯТИ АПОЛЛОНА ГРИГОРЬЕВА

 

О том не думай ты, поэт,

что в никуда открыта дверка.

Пускай «на свете счастья нет»,

но есть – «Цыганская венгерка»!  

 

Он есть, он есть – «загул лихой»,

и квинта «ноет-завывает».

И тот, кто сердцем не глухой,

по этим звукам изнывает.

 

И серебром звенит струна,

и говорит, что нет возврата.

Любовь другому отдана.

Ах, «басан, басан, басаната»!

 

Сокрылось многое в душе.

Но предо мной июльский вечер,

где мне семнадцать лет уже,

и в голове гуляет ветер.

 

И вновь берёт меня в полон

огонь печали и разлуки –

то мне дарует Аполлон

неумолкающие звуки.

 

О чём поётся – всё со мной

неужто сбудется когда-то?

И вновь о сердце бьёт волной

лихое «басан, басаната».

 

Сказал он: «Пушкин – наше всё».

И эта фраза не забыта.

И я в слезах – «сыграй ещё!» –

молю разгульного пиита.

 

…Полвека мигом пронеслось,

никак нам не остановиться.

И горю, что в груди – насквозь! –

пора верёвочкой завиться.

 

И говорю: «Мой старый друг,

истосковалось ретивое».

Струна, звуча, забилась вдруг

и натянулась тетивою.

 

Ушла заря, взошла заря.

Нет, мы пока ещё не стары.

Огнём серебряным горя,

перекликаются гитары!..

 

Июль, 2022

Владимир Хомяков (город Сасово)


 
Поиск Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"